Концепция революции в марксистской теории включает в себя целый исторический период: последнюю фазу капитализма, переходный период диктатуры пролетариата и первоначальную стадию социализма. Это в строгом смысле слова историческая концепция, отражающая реальные общественные изменения; также это концепция диалектическая, отражающая противоположные тенденции в рамках соответствующего исторического периода — в той мере, в которой они этому периоду присущи. Эти тенденции и контртенденции суть проявления того, неотъемлемыми составляющими чего является сами марксистские теория и практика. Марксистская теория сама есть сила в исторической борьбе, и по мере того, как её понятия, «переведённые» на язык практики, превращаются в силы сопротивления, изменения и преобразования, они испытывают на себе действие превратностей борьбы, отражая и охватывая их, но не подчиняя их себе. Поэтому «пересмотр» является элементом самой концепции революции, составной частью внутреннего развития этой концепции.
В этих заметках[*] поднимаются лишь некоторые проблемы, связанные с таким пересмотром. Для начала я позволю себе коротко напомнить, как [сейчас] выглядит эта марксистская концепция. Революция:
1) означает социалистическую революцию, уничтожение капитализма, введение коллективной собственности на средства производства и управление ими со стороны «непосредственных производителей»;
2) начинается в промышленно развитых обществах (в силу крайнего обострения внутренних противоречий на этой стадии капитализма, а также в связи с появлением возможности воплотить в жизнь социалистический принцип «каждому — по потребностям»); первый этап должен быть пройден как можно быстрее, иначе будет невозможно избегнуть репрессий;
3) происходит во время экономического кризиса, ослабившего установленный государственный порядок;
4) происходит в виде широкомасштабных (организованных) массовых выступлений рабочего класса, в результате которых на переходный период устанавливается диктатура пролетариата.
Концепция исходит из следующих демократических предпосылок:
а) революция — это дело большинства; и
б) демократия обеспечивает наиболее благоприятные условия для организации и воспитания классового сознания.
В этих предпосылках подчеркивается важность «субъективного фактора»: предпосылками революции являются осознание факта эксплуатации и знание путей преодоления эксплуатации, наличие опыта пребывания в невыносимых условиях и жизненная потребность в преобразованиях.
Но марксистская концепция революции предполагает также непрерывность преобразований: развитие сформированных капитализмом производительных сил через овладение новыми производителями технологиями и аппаратом управления производством.
Что является главным в [предлагаемом] пересмотре концепции революции? Не только выявление и перечисление указанных исходных предпосылок, которые фактическим развитием событий разоблачены как не соответствующие более действительности, но такое отношение и к самой концепции революции в целом, когда все ее элементы являются взаимосвязанными. Это влечет за собой пересмотр марксистского представления о структурной взаимосвязи между капитализмом и социализмом в следующих аспектах:
1) проблема «перехода»: социализм сосуществует с капитализмом или побеждает (наследует ему)?
2) «новое определение» социализма согласно новому историческому этапу глобального развития, а именно: в чём заключается качественное отличие социализма как строя, радикально отрицающего капитализм?
Границы этого пересмотра заданы самой марксистской теорией, то есть обусловлены необходимостью раскрытия диалектического предназначения её понятий при анализе социальной реальности. Насколько корпоративная стадия капитализма отличается от предыдущих его стадий, на основе анализа которых формировалась марксистская концепция [революции], а также насколько развитие капитализма «изменило направление» развития социализма[1] и, наоборот, ровно настолько же концепция революции и будет «новой».
И точно так же, как стадия развития, которую проходят [сейчас] капитализм и социализм, является результатом воздействия на них экономических и политических сил, определивших предыдущие стадии, так и новая концепция [революции] станет внутренним развитием старой.
В следующих разделах предложены лишь некоторые направления разработки новой концепции.
Глобальный контекст
Наверное, наиболее общим моментом предложенного пересмотра является изменение в теоретической схеме, отображающей изменения в социальной базе потенциальной революции и в расширении этой базы, равно как и изменения возможностей сдержать революцию или нанести ей поражение.
Эта теоретическая схема, равно как и обоснование «подрывной» деятельности, приобрела планетарное значение: не осталось более места для понятий, действий или стратегий, которые можно было бы рассматривать или оценивать без учета международной обстановки. Точно так же, как Вьетнам является неотъемлемой частью системы корпоративного капитализма, так и национально-освободительные движения являются неотъемлемой частью потенциальной социалистической революции. И сила революционного воздействия освободительных движений «третьего мира» зависит от степени внутреннего ослабления капиталистических метрополий.
На это можно возразить: марксистская теория всегда была «интернациональной», в том числе на организационном уровне. Это верно; но этот «интернационализм» ориентировался на промышленный пролетариат как на революционную силу внутри индустриального капитализма; сегодня он такой силой не является. Марксистская теория никогда не забывала о народах колониальных или отсталых регионов мира, но этим народам отводилась преимущественно роль помощника, союзника, «резервуара» (по выражению Ленина) главной исторической движущей силы революции. «Третий мир» добился полного теоретического и стратегического признания только после Второй мировой войны — и тогда маятник качнулся в обратную сторону. Сегодня сильна тенденция рассматривать национально-освободительные движения как главную — если не единственную — революционную силу; и ещё есть тенденция — противоположная, казалось бы, первой — применять к этим движениям теоретические и организационные схемы, разработанные и применявшиеся к стратегиям в метрополиях (например, руководящая роль города, централизованное партийное управление, союзы с группами национальной буржуазии, коалиции).
В действительности ситуация в мире противится механистическому делению на «третий мир» и другие. Скорее мы сталкиваемся с разделением исторических сил на три группы, границы которых пересекают как «первый мир», так и «второй» и «третий» миры. Состязание социализма с капитализмом разделяет «третий мир», и в качестве новой исторической силы там возникает то, что можно было бы назвать — и «новыми левыми» называется — альтернативой как капиталистическим, так и существующим социалистическим обществам, а именно: борьба за различные пути социалистического строительства, строительства «снизу» — на основе «нового низа», не встроенного в систему ценностей старых обществ — социализма сотрудничества и солидарности, когда мужчины и женщины коллективно определяют свои потребности и цели, свои приоритеты, а также способ и темп «модернизации».
Оппозиция в метрополиях
И эта потенциальная альтернатива (шанс перепрыгнуть через растянутый до бесконечности «первый этап», шанс разорвать континуум подавления и господства) зажгла и интенсифицировала радикальную оппозицию в промышленно развитых странах (как на Востоке, так и на Западе), но особенно в центре капиталистической империи[2]. Эта оппозиция может стать катализатором изменений. Марксистская концепция [революции] обретает новое значение в передовых капиталистических странах, и — вопреки наличию доказательств противоположного — судьба революции (как мировой революции), вполне возможно, будет решена в метрополиях. Только превращение самого сильного звена в цепи в самое слабое передаст национально-освободительным движениям импульс, способный превратить их в мировую революционную силу[3].
Оппозиция в центре корпоративного капитализма[4] характеризуется тем, что она сосредоточена на двух противоположных полюсах общества: в гетто (население которых само по себе неоднородно) и среди интеллигенции — выходцев из «среднего класса», особенно среди студентов.
Общими чертами, роднящими эти разные и даже конфликтующие между собой группы, являются тотальный характер отказа[5] и бунта:
1) настаивание на разрыве с непрерывностью подавления и эксплуатации — независимо от того, от чьего имени они осуществляются; настойчивое требование не только новых институтов, но и самоопределения;
2) недоверие ко всем идеологиям, включая социализм, превратившийся в идеологию[6];
Этот «неортодоксальный» характер оппозиции сам по себе является отражением структуры корпоративного капитализма (а именно «интегрированности» в него большинства населения, находящегося в основании общественной пирамиды). Ни одна из двух указанных оппозиционных групп не представляет «человеческого базиса» процесса общественного производства, что для Маркса было обязательной характеристикой исторической движущей силы революции.
Они не представляют большинства населения.
Они наталкиваются на враждебное отношение (и ненависть) к себе со стороны организованного рабочего класса (который всё ещё остается человеческим базисом капиталистического производства и создателем прибавочной стоимости, а потому и потенциальной движущей силой возможной революции); они по-настоящему не организованы ни на национальном, ни на международном уровне.
Рабочий класс и революция
Саму по себе эту оппозицию нельзя считать движущей силой радикальных преобразований — она может стать таковой только при условии поддержки со стороны рабочего класса, разбившего оковы своей интегрированности [в систему] и зависимости от бюрократических профсоюзов и партийных аппаратов, эту интегрированность поддерживающих. Если этот союз между оппозицией и рабочим классом не материализуется, последний может стать, пусть даже только частично, массовой базой неофашистского режима.
Вывод: марксистская концепция революции как революции, осуществляемой большинством эксплуатируемых масс и имеющей своей кульминацией «захват власти» и установление диктатуры пролетариата, с чего собственно и начинается обобществление, «отстала» от исторического развития — она отвечает пройденной фазе капиталистического производства и организации, но не отвечает нынешней более высокой фазе капиталистической производства, включающей в себя производство средств разрушения и ужасающее сосредоточение в руках будущей власти орудий уничтожения и идеологической обработки.
Тем не менее, это признание марксистской концепции [революции] «недействительной» является аутентичным и точным Aufhebung [снятием]: суть понятия сохраняется и повторно подтверждается на уровне, фактически достигнутом историческим развитием. Революционный пролетариат становится движущей силой преобразований там, где он всё ещё является человеческим базисом процесса общественного производства, а именно: в преимущественно сельских районах «третьего мира», где он оказывает широкую поддержку фронтам национального освобождения.
И эти районы, и эти силы являются по отношению к капиталистической системе отнюдь не внешними. Они представляют важную часть мирового пространства эксплуатации; они являются районами и силами, которые система не может разрешить себе отпустить, не может позволить, чтобы они сменили орбиту (на социалистическую или коммунистическую), поскольку система может выжить, только если её расширение не будет блокировано какой-либо более влиятельной силой. Национально-освободительные движения являются выражением внутренних противоречий мировой капиталистической системы.
Но именно в силу этого взаимоотношения революций «извне» и революций непосредственно в метрополиях сохраняется судьбоносная связь между перспективами освободительных движений и перспективами политических преобразований в метрополиях. «Отрицающие» [систему] «внешние» силы должны «синхронизировать» свои действия с внутренними силами [метрополии], и эта синхронизация никогда не сможет возникнуть только вследствие [искусственной] организации — она должна иметь объективный базис в экономических и политических процессах внутри корпоративного капитализма. Эти объективные факторы проявляются в перегрузках и перенапряжениях корпоративной экономики:
1) в необходимости конкуренции и в страхе перед постепенной автоматизацией, сопровождаемой постоянной безработицей, что требует направления всё большего числа работников в непроизводительные, паразитические отрасли экономики;
2) в постоянном росте стоимости неоколониальных войн и контроля над коррумпированными диктатурами;
3) в падении нормы прибыли вследствие постоянного уменьшения участия рабочей силы в процессе производства;
4) в возникновении в обществе потребностей, удовлетворение которых вступает в противоречие с моральными и дисциплинарными требованиями, необходимыми для работы при капитализме; в царство необходимости вторгаются уже не являющиеся необходимыми вещи, технические новинки и роскошные «девайсы» существуют бок о бок с постоянной бедностью и лишениями, в конкурентной борьбе за существование «излишества» становятся предметами первой необходимости.
Если эти тенденции сохранятся, всё более явные противоречия между огромным общественным богатством и его нерациональным и разрушительным использованием, между потенциалом свободы и фактом её подавления, между возможностью преодолеть отчужденный труд и капиталистической потребностью в его сохранении вполне могут привести к постепенной утрате обществом жизнеспособности, к распаду морали, обеспечивающей в обычных условиях ежедневное соблюдение и следование [социально] необходимым моделям поведения на работе и вне ее. Это может способствовать осознанию того факта, что технический прогресс служит инструментом [классового] господства.
События мая-июня во Франции показали, насколько беспорядок в стабильном обществе может ослабить оковы капиталистической и профсоюзной интегрированности и способствовать созданию союза групп [активных] рабочих с боевой интеллигенцией.
Концепция революции предполагает учет этой возможности разлада, дезинтеграции системы (на первый взгляд «стихийной»), постепенной потери ею целостности — что явится выражением объективной устарелости отчужденного труда, порождением решительного требования освободить человека от его функции участника (и слуги) процесса производства; революцию можно рассматривать как кризис системы, купающейся в «благосостоянии» и роскоши.
Движущие силы преобразований
В ситуации такого кризиса проявятся исторически необходимые движущие силы преобразований, не связанные с каким-либо традиционным классом. Но «соответствие» этих движущих сил предстоящей задаче можно оценить, если мы вспомним важнейший, наверное, пункт рассматриваемой нами марксистской концепции, а именно что исторический революционный субъект должен выступать как «полное отрицание» системы также и в том смысле, что этот субъект должен быть общественным классом, свободным от эксплуататорских потребностей и капиталистических интересов, то есть не зараженным ими, то есть быть носителем принципиально иных, «гуманистических», потребностей и ценностей.
Такое представление предусматривает разрыв непрерывности господства, качественное отличие социализма как новой формации и нового жизненного уклада [от предыдущих], предполагает не только рациональное развитие производительных сил, но также и направление прогресса в сторону прекращения конкурентной борьбы за существование, не только ликвидацию бедности и изнурительного труда, но также и восстановление социальной и природной среды как мирной, прекрасной вселенной — полную переоценку ценностей, пересмотр потребностей и задач. Это означает внесение ещё одного изменения в концепцию революции: разрыв с наследием технического аппарата производства, который, по Марксу, переходит (очищенный от капиталистических злоупотреблений) в социалистическое общество. Такая «технологическая» преемственность может сделать фатальной связь социализма с капитализмом, так как этот технический аппарат по самой своей структуре и масштабу превратился в аппарат контроля и господства. Разрыв этой связи будет означать не откат, не технический регресс, а перестройку технического аппарата согласно потребностям свободных людей, руководимых своими разумом и чувствами, своей автономией. Эта автономия потребует децентрализованного аппарата рационального управления, при этом меньших размеров — меньших, поскольку отныне он не будет раздуваться потребностями в эксплуатации, агрессивной захватнической политике и конкуренции, а будет иметь своей основой солидарность в сотрудничестве.
Теперь спросим себя: приложимо ли это очевидно «утопическое» представление к наличным социально-политическим силам — тем, которые можно расценивать как движущие силы качественных преобразований?
Марксистская концепция революции не является ни утопической, ни романтической: она настаивает на реальной основе власти, на наличии объективных и субъективных факторов — только это и способно возвысить представление о качественных преобразованиях над уровнем принятия желаемого за действительное. И эта основа всё ещё находится в промышленно развитых странах.
В [развитых] капиталистических странах силы общественной альтернативы, кажется, сосредоточены сегодня только в среде упомянутых выше «маргинальных» групп: оппозиция среди интеллигенции, особенно среди студентов, и политически ангажированных и активных групп трудящихся.
И те, и другие не просто отвергают систему в целом и любое преобразование системы «в рамках существующих структур» — они также открыто заявляют о своей преданности новой и качественно иной системе ценностей и стремлений.
Слабость этих групп указывает на новую историческую расстановку сил, которая и определяет [новую] концепцию революции:
1) против интересов большинства населения, интегрированного [в систему], включая «непосредственных производителей»;
2) против успешно функционирующего, процветающего общества, в котором не сложилось ни революционной, ни даже предреволюционной ситуации.
В этих обстоятельствах роль оппозиции становится строго подготовительной: её задача состоит в радикальном просвещении (в теории и на практике), воспитании кадров и создании ячеек борьбы с мировой структурой капитализма.
Поскольку именно в этой мировой структуре заявляют о себе внутренние противоречия: в постоянном сопротивлении неоколониальному господству, в новых мощных попытках построения качественно другого общества — на Кубе, в Китайской культурной революции[8] и — не в последнюю очередь — в более-менее «мирном» сосуществовании с Советским Союзом. Отсюда также вытекает динамика двух антагонистических тенденций:
1) общий интерес «имущих наций» перед лицом международного восстания в условиях неустойчивого равновесия сил;
2) противоречивые интересы различных общественных систем, причём обе системы стараются сохранить и защитить свои политико-стратегические сферы влияния[9].
Вывод
Марксистская концепция революции должна учитывать изменения в масштабе и социальной структуре развитого капитализма и новые формы противоречий, характерных для нынешней фазы развития капитализма во всём мире. Внесение изменений в марксистскую концепцию [революции], таким образом, является не инородным включением в нее и не корректировкой, а дальнейшей разработкой самой марксистской теории.
Один пункт, похоже, остается несовместимым с этим подходом. У Маркса есть одна натяжка, которую можно было бы назвать рационалистическим или даже позитивистским предубеждением, а именно: его убежденность в неизбежности перехода на «высшую стадию развития человечества» и в конечном успехе этого перехода. Хотя Маркс вполне сознавал возможность неудачи, поражения или предательства, альтернатива «социализм или варварство» не была неотъемлемой частью его концепции революции. Но она должна стать такой частью: подчинение человека орудиям его труда, тотальному всеохватному аппарату производства и разрушения достигло точки возникновения неограниченной и неконтролируемой власти; овеществлённая, verdіnglіcht[10] под защитой технологий и мобилизаций во имя «национальных интересов», эта, похоже, вполне самодовлеющая власть превращает идеологически обработанных и интегрированных в систему людей в своих союзников. Она способна нанести смертельный удар до того, как противодействующие ей силы будут достаточно мощны, чтобы предотвратить этот удар, то есть вызвать взрыв внутренних противоречий. А это может обречь всякий пересмотр концепции революции на то, что он станет просто абстракцией и спекуляцией. Осознание такой угрозы должно укрепить и объединить оппозицию во всех её действиях. На это — единственная надежда.
1968
[*] Статья написана до майско-июньских событий во Франции. Позже Маркузе включил в нее несколько строк, чтобы подчеркнуть историческое значение этих событий. — Примеч. редакции «Нью лефт ревью».
[1] Очевидно, здесь и далее, говоря «социализм», Маркузе имеет в виду «реальный социализм».
[2] В США.
[3] Как мы видим, надежды Маркузе на то, что общественный подъем 60-х гг. XX в. сможет превратить страны капиталистической метрополии в, говоря ленинским языком, слабые звенья в цепи капитализма, не оправдались. Однако классическая советская установка, согласно которой рабочий класс стран метрополии оставался революционным субъектом, оказалась еще менее соответствующей действительности.
[4] См. комментарий 2.
[5] Г. Маркузе в данном случае использует слово «отказ» в том же смысле, в каком он употребляет свое понятие «Великий Отказ», то есть речь идет об отказе от любых форм коллаборационизма с существующими социальными и политическими институтами, поскольку такое сотрудничество закладывает основы для превращения революционных сил в реформистские.
[6] В данном случае Маркузе отождествляет идеологию с неподлинным, ложным знанием.
[7] Речь идет о буржуазной представительной демократии.
[8] Как большинство западных левых, Маркузе в 1968 г. разделял иллюзии об «антибюрократическом» характере «культурной революции» в Китае, поддавшись маоистской пропаганде.
[9] Речь, конечно, о капитализме и суперэтатизме, противостоявших тогда друг другу на мировой арене.
[10] Материализовавшаяся (нем.).
Доклад, прочитанный на посвященном 150-летию со дня рождения Карла Маркса симпозиуме ЮНЕСКО в 1968 году.
Опубликовано в журнале «Нью лефт ревью», № 56 (июль-август 1969).
Перевод с английского Романа Тисы под редакцией Александра Тарасова.
Концепция революции в марксистской теории включает в себя целый исторический период: последнюю фазу капитализма, переходный период диктатуры пролетариата и первоначальную стадию социализма. Это в строгом смысле слова историческая концепция, отражающая реальные общественные изменения; также это концепция диалектическая, отражающая противоположные тенденции в рамках соответствующего исторического периода — в той мере, в которой они этому периоду присущи. Эти тенденции и контртенденции суть проявления того, неотъемлемыми составляющими чего является сами марксистские теория и практика. Марксистская теория сама есть сила в исторической борьбе, и по мере того, как её понятия, «переведённые» на язык практики, превращаются в силы сопротивления, изменения и преобразования, они испытывают на себе действие превратностей борьбы, отражая и охватывая их, но, не подчиняя их себе. Поэтому «пересмотр» является элементом самой концепции революции, составной частью внутреннего развития этой концепции.
В этих заметках[*] поднимаются лишь некоторые проблемы, связанные с таким пересмотром. Для начала я позволю себе коротко напомнить, как [сейчас] выглядит эта марксистская концепция. Революция:
1) означает социалистическую революцию, уничтожение капитализма, введение коллективной собственности на средства производства и управление ими со стороны «непосредственных производителей»;
2) начинается в промышленно развитых обществах (в силу крайнего обострения внутренних противоречий на этой стадии капитализма, а также в связи с появлением возможности воплотить в жизнь социалистический принцип «каждому — по потребностям»); первый этап должен быть пройден как можно быстрее, иначе будет невозможно избегнуть репрессий;
3) происходит во время экономического кризиса, ослабившего установленный государственный порядок;
4) происходит в виде широкомасштабных (организованных) массовых выступлений рабочего класса, в результате которых на переходный период устанавливается диктатура пролетариата.
Концепция исходит из следующих демократических предпосылок:
а) революция — это дело большинства; и
б) демократия обеспечивает наиболее благоприятные условия для организации и воспитания классового сознания.
А.Г. К сожалению, (имхо), пункт б) не столь очевиден, по прошествии уже 40-ка лет. Дело в возможно, в недостаточной определенности термина «демократия» (не у Маркузе, но в более общем, чем у него понимании). Более общим пониманием-выражением демократии, является определение ее, как диктатуры определенного не переписываемого права (без ссылки на «предпоследний» внешний! силовой авторитет (другую страну)). Т.е. – права не ложного, не скрывающего антагонизм, по существу. Например, правление буржуазии – это всегда ее диктатура (право с передернутым основанием) (что и естественно, для класса паразитов, пожирающих жизнь и существование пролетариата), хотя за тысячелетия в обычной обстановке, паразиты научились покупать «достаточную часть», чтобы антагонистический конфликт был постоянно в лишь «тлеющей фазе». И лишь иногда прибегая к вариантам типа фашистского извращения сознания масс и уничтожения лучшего (наиболее сознательной части пролетариата и провозвестников), а потом лицемерно «возрождать», держа руку на пульсе «оппозиции». Потому, что результат крайнего выражения властвования буржуазии – пустыня и мерзость запустения - фашизм.
Авт. В этих предпосылках подчеркивается важность «субъективного фактора»: предпосылками революции являются осознание факта эксплуатации и знание путей преодоления эксплуатации, наличие опыта пребывания в невыносимых условиях и жизненная потребность в преобразованиях.
Но марксистская концепция революции предполагает также непрерывность преобразований: развитие сформированных капитализмом производительных сил через овладение новыми производителями технологиями и аппаратом управления производством.
Что является главным в [предлагаемом] пересмотре концепции революции? Не только выявление и перечисление указанных исходных предпосылок, которые фактическим развитием событий разоблачены как не соответствующие более действительности, но такое отношение и к самой концепции революции в целом, когда все ее элементы являются взаимосвязанными. Это влечет за собой пересмотр марксистского представления о структурной взаимосвязи между капитализмом и социализмом в следующих аспектах:
1) проблема «перехода»: социализм сосуществует с капитализмом или побеждает (наследует ему)?
2) «новое определение» социализма согласно новому историческому этапу глобального развития, а именно: в чём заключается качественное отличие социализма как строя, радикально отрицающего капитализм?
А.Г. К сожалению, хотя первая предпосылка революции верна (см. начало п. «1(Революции)) коллективная собственность…»), но для установления режима «в социализм», а тем более «начала социализма» - одной этой посылки мало (даже «при управлении самих трудящихся»). И очень правильно, поэтому Г. Маркузе ставит эти два вопроса «о переходе» и «новом определении»!
Представляется, что второй вопрос на самом деле должен быть первым и, наоборот. Если мы теоретически точно отвечаем на второй, включая строгую формулировку социалистических производственных отношений (ПО, самого их политэкономического корня, определяющего формацию и строй), а именно равную норму эксплуатации (т.е. отсутствие взаимной эксплуатации в обществе). То это с необходимостью показывает нам то изменение, которое мы должны произвести в капиталистическом обществе (тотальное, как предшествующая ЧС!) – замену паразитических ПО капитализма на социалистические ПО. И в конкретно историческом контексте каждого соответствующего государства, провести эту замену, - это и будет предельным революционным действием. Или паразитизм и смерть человечества от гниения массового человека, от гангрены социал-демократии (которую мы уже наблюдаем на Западе), либо, - революция в социализм, диктатура пролетариата (как политэкономически единого класса примерно равно-владетельных над СП трудящихся над своим государством, уже не пролетариев в первоначальном значении), очищение и жизнь. При этом важнейшим пунктом будет сохранение производительных сил и трудовых коллективов, трудящихся. Лучше всего для буржуазии было бы сдаться во веки, но рассчитывать на это пока не приходится. Т.о., социализм наследует производительные силы капитализма, побеждая его, устанавливая свои производственные отношения. И не сосуществует именно с самим капитализмом (его ПО), но существует сам в своих ПО (первоначально, практически на достигнутом капитализмом уровне развития производительных сил). Новые ПО социализма радикально отрицают ПО капитализма, а значит принципиальную его организацию и капгосударство, его цели и многие его инструменты, включая ссудный процент: в социалистических ПО отсутствует паразитизм взаимной эксплуатации, приводящий к антагонизму, и обязательному порождению класса паразитов (буржуазии).
Авт. Границы этого пересмотра заданы самой марксистской теорией, то есть обусловлены необходимостью раскрытия диалектического предназначения её понятий при анализе социальной реальности. Насколько корпоративная стадия капитализма отличается от предыдущих его стадий, на основе анализа которых формировалась марксистская концепция [революции], а также насколько развитие капитализма «изменило направление» развития социализма[1] и, наоборот, ровно настолько же концепция революции и будет «новой».
И точно так же, как стадия развития, которую проходят [сейчас] капитализм и социализм, является результатом воздействия на них экономических и политических сил, определивших предыдущие стадии, так и новая концепция [революции] станет внутренним развитием старой.
В следующих разделах предложены лишь некоторые направления разработки новой концепции.
Глобальный контекст
Наверное, наиболее общим моментом предложенного пересмотра является изменение в теоретической схеме, отображающей изменения в социальной базе потенциальной революции и в расширении этой базы, равно как и изменения возможностей сдержать революцию или нанести ей поражение.
Эта теоретическая схема, равно как и обоснование «подрывной» деятельности, приобрела планетарное значение: не осталось более места для понятий, действий или стратегий, которые можно было бы рассматривать или оценивать без учета международной обстановки. Точно так же, как Вьетнам является неотъемлемой частью системы корпоративного капитализма, так и национально-освободительные движения являются неотъемлемой частью потенциальной социалистической революции. И сила революционного воздействия освободительных движений «третьего мира» зависит от степени внутреннего ослабления капиталистических метрополий.
На это можно возразить: марксистская теория всегда была «интернациональной», в том числе на организационном уровне. Это верно; но этот «интернационализм» ориентировался на промышленный пролетариат как на революционную силу внутри индустриального капитализма; сегодня он такой силой не является. Марксистская теория никогда не забывала о народах колониальных или отсталых регионов мира, но этим народам отводилась преимущественно роль помощника, союзника, «резервуара» (по выражению Ленина) главной исторической движущей силы революции. «Третий мир» добился полного теоретического и стратегического признания только после Второй мировой войны — и тогда маятник качнулся в обратную сторону. Сегодня сильна тенденция рассматривать национально-освободительные движения как главную — если не единственную — революционную силу; и ещё есть тенденция — противоположная, казалось бы, первой — применять к этим движениям теоретические и организационные схемы, разработанные и применявшиеся к стратегиям в метрополиях (например, руководящая роль города, централизованное партийное управление, союзы с группами национальной буржуазии, коалиции).
А.Г. Есть момент купленности пролетариата в странах-«оазисах» (снятие части ограбления за счет грабежа неоколоний третьего мира), но и эти государства подвержены кризисам, которые пролетаризируют массы. Есть момент как попытка сделать пролетария как бы буржуазией, но работающей на буржуазию (в псевдопримирении), это положение гноит пролетария как пролетария, и еще его гноит уподобление сумасшествию буржуазного гниения, проистекающего из ее кровососства отчуждения ПС (имманентного ее существованию), но здесь заражение в основном, более «внешним путем». Хотя в настоящее время (2014), буржуазия, через угождающие ей институты некоторых государств Европы, вообще решила наброситься на детство, на детей пролетариев, а где и своих, и пожрать их будущее. А сгноенный пролетариат, еще многими цепями прикован к этой буржуазии и ослаблен. Отсюда и упование Маркузе на андеграунд и маргинальные группы – бунтарей (что может быть и вполне верно в какой-то мере).
Авт. В действительности ситуация в мире противится механистическому делению на «третий мир» и другие. Скорее мы сталкиваемся с разделением исторических сил на три группы, границы которых пересекают как «первый мир», так и «второй» и «третий» миры. Состязание социализма с капитализмом разделяет «третий мир», и в качестве новой исторической силы там возникает то, что можно было бы назвать — и «новыми левыми» называется — альтернативой как капиталистическим, так и существующим социалистическим обществам, а именно: борьба за различные пути социалистического строительства, строительства «снизу» — на основе «нового низа», не встроенного в систему ценностей старых обществ — социализма сотрудничества и солидарности, когда мужчины и женщины коллективно определяют свои потребности и цели, свои приоритеты, а также способ и темп «модернизации».
Оппозиция в метрополиях
И эта потенциальная альтернатива (шанс перепрыгнуть через растянутый до бесконечности «первый этап», шанс разорвать континуум подавления и господства) зажгла и интенсифицировала радикальную оппозицию в промышленно развитых странах (как на Востоке, так и на Западе), но особенно в центре капиталистической империи[2]. Эта оппозиция может стать катализатором изменений. Марксистская концепция [революции] обретает новое значение в передовых капиталистических странах, и — вопреки наличию доказательств противоположного — судьба революции (как мировой революции), вполне возможно, будет решена в метрополиях. Только превращение самого сильного звена в цепи в самое слабое передаст национально-освободительным движениям импульс, способный превратить их в мировую революционную силу[3].
Оппозиция в центре корпоративного капитализма[4] характеризуется тем, что она сосредоточена на двух противоположных полюсах общества: в гетто (население которых само по себе неоднородно) и среди интеллигенции — выходцев из «среднего класса», особенно среди студентов.
Общими чертами, роднящими эти разные и даже конфликтующие между собой группы, являются тотальный характер отказа[5] и бунта:
1) настаивание на разрыве с непрерывностью подавления и эксплуатации — независимо от того, от чьего имени они осуществляются; настойчивое требование не только новых институтов, но и самоопределения;
2) недоверие ко всем идеологиям, включая социализм, превратившийся в идеологию[6];
А.Г. Но эти пункты достигаются в процессе изменения ПО (категорический разрыв с эксплуатацией и подавлением). Происходит исчезновение пролетариата и буржуазии – остается политэкономический монокласс трудящихся (следствие невозможности отказа от наличия государства при социализме), с некоторыми выделенными правами ДП по отношению к своему государству. А также устанавливается естественная демократия труда, как диктатура экономического права равновладетельных трудящихся, владеющих всей собственностью на СП. Государство в узком смысле собственностью на СП и землю не владеет.
Авт. Этот «неортодоксальный» характер оппозиции сам по себе является отражением структуры корпоративного капитализма (а именно «интегрированности» в него большинства населения, находящегося в основании общественной пирамиды). Ни одна из двух указанных оппозиционных групп не представляет «человеческого базиса» процесса общественного производства, что для Маркса было обязательной характеристикой исторической движущей силы революции.
А.Г. Надо выявлять наиболее консервативный «соединительный слой» населения, и делать так, чтобы он правильно понял задачи революции и принял их как свои. Тогда он станет активно скреплять то, что влечет необходимое преобразование действительности, и не скреплять то, что не надо. Американцы и иже пытаются пользоваться этой «техникой», но, преследуя, как правило, подлые и корыстные цели, они могут задействовать в своих фашистских-оранжевых псевдореволюциях достаточно небольшие контингенты из приверженцев и в большинстве из обманутых и люмпенов (так что им приходится действовать быстро и тут же скрываться. Иначе, их интригу вычисляют, а сейчас уже и всю мерзкую их «кредитную историю борьбы за демократию» узнает все большая часть человечества). А кредита у них в мире нет, чудаки оказались наглыми до безумия, можно было быть наглым (показала история), но не до безумия (а если ты ведешь себя уже как безумец, - это значит, что черви уже съели твое сердце и мозг, и моча ударяет тебе в голову, руководя твоими поступками).
Авт. Они не представляют большинства населения.
Они наталкиваются на враждебное отношение (и ненависть) к себе со стороны организованного рабочего класса (который всё ещё остается человеческим базисом капиталистического производства и создателем прибавочной стоимости, а потому и потенциальной движущей силой возможной революции); они по-настоящему не организованы ни на национальном, ни на международном уровне.
Рабочий класс и революция
Саму по себе эту оппозицию нельзя считать движущей силой радикальных преобразований — она может стать таковой только при условии поддержки со стороны рабочего класса, разбившего оковы своей интегрированности [в систему] и зависимости от бюрократических профсоюзов и партийных аппаратов, эту интегрированность поддерживающих. Если этот союз между оппозицией и рабочим классом не материализуется, последний может стать, пусть даже только частично, массовой базой неофашистского режима.
Вывод: марксистская концепция революции как революции, осуществляемой большинством эксплуатируемых масс и имеющей своей кульминацией «захват власти» и установление диктатуры пролетариата, с чего собственно и начинается обобществление, «отстала» от исторического развития — она отвечает пройденной фазе капиталистического производства и организации, но не отвечает нынешней более высокой фазе капиталистической производства, включающей в себя производство средств разрушения и ужасающее сосредоточение в руках будущей власти орудий уничтожения и идеологической обработки.
Тем не менее, это признание марксистской концепции [революции] «недействительной» является аутентичным и точным Aufhebung [снятием]: суть понятия сохраняется и повторно подтверждается на уровне, фактически достигнутом историческим развитием. Революционный пролетариат становится движущей силой преобразований там, где он всё ещё является человеческим базисом процесса общественного производства, а именно: в преимущественно сельских районах «третьего мира», где он оказывает широкую поддержку фронтам национального освобождения.
И эти районы, и эти силы являются по отношению к капиталистической системе отнюдь не внешними. Они представляют важную часть мирового пространства эксплуатации; они являются районами и силами, которые система не может разрешить себе отпустить, не может позволить, чтобы они сменили орбиту (на социалистическую или коммунистическую), поскольку система может выжить, только если её расширение не будет блокировано какой-либо более влиятельной силой. Национально-освободительные движения являются выражением внутренних противоречий мировой капиталистической системы.
А.Г. Имхо, странное, но показательное замечание Г.М.: «, чтобы они сменили орбиту (на социалистическую или коммунистическую)», - оно означает в данном контексте, что автор не считает коммунистическое естественным продолжением социалистического. И более того, похоже, считает социализм некоторым буржуазным обществом - специфически социализированным капитализмом. На самом деле, социализм в собственном смысле – это вполне определенная прокоммунистическая формация – с совершенно определенными ПО, и в полной мере радикально отличающаяся от обществ предыстории (отрицающая их). Последовательность социализмов сходится к коммунизму (если человечество не закончит свое существование раньше). Все социализмы в последовательности подобны друг другу и коммунизму. Однако отличаются степенью элиминации государства.
Авт. Но именно в силу этого взаимоотношения революций «извне» и революций непосредственно в метрополиях сохраняется судьбоносная связь между перспективами освободительных движений и перспективами политических преобразований в метрополиях. «Отрицающие» [систему] «внешние» силы должны «синхронизировать» свои действия с внутренними силами [метрополии], и эта синхронизация никогда не сможет возникнуть только вследствие [искусственной] организации — она должна иметь объективный базис в экономических и политических процессах внутри корпоративного капитализма. Эти объективные факторы проявляются в перегрузках и перенапряжениях корпоративной экономики:
1) в необходимости конкуренции и в страхе перед постепенной автоматизацией, сопровождаемой постоянной безработицей, что требует направления всё большего числа работников в непроизводительные, паразитические отрасли экономики;
2) в постоянном росте стоимости неоколониальных войн и контроля над коррумпированными диктатурами;
3) в падении нормы прибыли вследствие постоянного уменьшения участия рабочей силы в процессе производства;
4) в возникновении в обществе потребностей, удовлетворение которых вступает в противоречие с моральными и дисциплинарными требованиями, необходимыми для работы при капитализме; в царство необходимости вторгаются уже не являющиеся необходимыми вещи, технические новинки и роскошные «девайсы» существуют бок о бок с постоянной бедностью и лишениями, в конкурентной борьбе за существование «излишества» становятся предметами первой необходимости.
Если эти тенденции сохранятся, всё более явные противоречия между огромным общественным богатством и его нерациональным и разрушительным использованием, между потенциалом свободы и фактом её подавления, между возможностью преодолеть отчужденный труд и капиталистической потребностью в его сохранении вполне могут привести к постепенной утрате обществом жизнеспособности, к распаду морали, обеспечивающей в обычных условиях ежедневное соблюдение и следование [социально] необходимым моделям поведения на работе и вне ее. Это может способствовать осознанию того факта, что технический прогресс служит инструментом [классового] господства.
События мая-июня во Франции показали, насколько беспорядок в стабильном обществе может ослабить оковы капиталистической и профсоюзной интегрированности и способствовать созданию союза групп [активных] рабочих с боевой интеллигенцией.
А.Г. Важное замечание. Сам социализм практически свободен от перечисленных последних пунктов, но исторический контент будет, естественно, достаточно довлеть в конкретных обществах и потребует усилий в преобразовании.
Авт. Концепция революции предполагает учет этой возможности разлада, дезинтеграции системы (на первый взгляд «стихийной»), постепенной потери ею целостности — что явится выражением объективной устарелости отчужденного труда, порождением решительного требования освободить человека от его функции участника (и слуги) процесса производства; революцию можно рассматривать как кризис системы, купающейся в «благосостоянии» и роскоши.
А.Г. До коммунизма, от труда без отчуждения (с постоянно уменьшающимся отчуждением – налогом на существование государства в узком смысле) уйти не удастся. В благосостоянии – да, но это будет уже коммунистическая революция. А ряд социалистических формаций в условиях ДП (диктатуры класса трудящихся над социалистическим государством) – это рост благосостояния, достижение качественных его «пред» коммунистических градаций - входов. А при коммунизме – не будет труда в экономическом смысле, ТДО, государства, собственности, ДП.
Движущие силы преобразований
В ситуации такого кризиса проявятся исторически необходимые движущие силы преобразований, не связанные с каким-либо традиционным классом. Но «соответствие» этих движущих сил предстоящей задаче можно оценить, если мы вспомним важнейший, наверное, пункт рассматриваемой нами марксистской концепции, а именно что исторический революционный субъект должен выступать как «полное отрицание» системы также и в том смысле, что этот субъект должен быть общественным классом, свободным от эксплуататорских потребностей и капиталистических интересов, то есть не зараженным ими, то есть быть носителем принципиально иных, «гуманистических», потребностей и ценностей.
Такое представление предусматривает разрыв непрерывности господства, качественное отличие социализма как новой формации и нового жизненного уклада [от предыдущих], предполагает не только рациональное развитие производительных сил, но также и направление прогресса в сторону прекращения конкурентной борьбы за существование, не только ликвидацию бедности и изнурительного труда, но также и восстановление социальной и природной среды как мирной, прекрасной вселенной — полную переоценку ценностей, пересмотр потребностей и задач. Это означает внесение ещё одного изменения в концепцию революции: разрыв с наследием технического аппарата производства, который, по Марксу, переходит (очищенный от капиталистических злоупотреблений) в социалистическое общество. Такая «технологическая» преемственность может сделать фатальной связь социализма с капитализмом, так как этот технический аппарат по самой своей структуре и масштабу превратился в аппарат контроля и господства. Разрыв этой связи будет означать не откат, не технический регресс, а перестройку технического аппарата согласно потребностям свободных людей, руководимых своими разумом и чувствами, своей автономией. Эта автономия потребует децентрализованного аппарата рационального управления, при этом меньших размеров — меньших, поскольку отныне он не будет раздуваться потребностями в эксплуатации, агрессивной захватнической политике и конкуренции, а будет иметь своей основой солидарность в сотрудничестве.
А.Г. Уже в первый собственно революционный период происходит существенная элиминация некоторых бюрократических институтов капитализма, в т.ч. и за счет существенного погружения администраторов из бывших чиновников в предприятия с чисто административными функциями и зарабатыванием денег VS их предыдущей паразитно-извлекательной и тащительно-непущательной функции по отношению к общественному производству. Социализм в собственном смысле существенно аноменклатурен, по сравнению с паразитическими обществами предыстории. И далее всё больше и больше, элиминируя государство к моменту достижения коммунизма.
Отправлено: 02.08.14 10:43. Заголовок: Авт. Теперь спросим ..
Авт. Теперь спросим себя: приложимо ли это очевидно «утопическое» представление к наличным социально-политическим силам — тем, которые можно расценивать как движущие силы качественных преобразований?
Марксистская концепция революции не является ни утопической, ни романтической: она настаивает на реальной основе власти, на наличии объективных и субъективных факторов — только это и способно возвысить представление о качественных преобразованиях над уровнем принятия желаемого за действительное. И эта основа всё ещё находится в промышленно развитых странах.
В [развитых] капиталистических странах силы общественной альтернативы, кажется, сосредоточены сегодня только в среде упомянутых выше «маргинальных» групп: оппозиция среди интеллигенции, особенно среди студентов, и политически ангажированных и активных групп трудящихся.
И те, и другие не просто отвергают систему в целом и любое преобразование системы «в рамках существующих структур» — они также открыто заявляют о своей преданности новой и качественно иной системе ценностей и стремлений.
Слабость этих групп указывает на новую историческую расстановку сил, которая и определяет [новую] концепцию революции:
1) против интересов большинства населения, интегрированного [в систему], включая «непосредственных производителей»;
А.Г. Не так: не против интересов, но за интересы. А против неверного понимания, восприятия, полученного вследствие действия мерзостного устройства буржуазного способа производства. Но «интегрированность» в систему непосредственных производителей. Возросшая инфраструктурная плотно-связность несущих частей некоторых капиталистических обществ. Да и многих других в силу некоторого противоречивого развития, в том числе и из-за социальных компенсаторов, которых не было, как агрегаторов, в обществах начала ХХ века.
Другое дело, что ситуация платит буржуазии взаимностью, она сама накладывая очередной обруч приковывает себя к пролетариату, раз за разом. А если нет, то опасность революции, а если его сгноить, на что сделал ставку и как это сделал Запад,- это приводит к смене элиты на антиэлиту, на замещение элит специфической мафией, которая и пожирает его, уже вырастая и врастая произвольно в структуру его действия. Ее максимальное действие - это вариация мирового фашизма. Крайний вариант самосохранения капитализма. И соответствующий конец. Путем криминальных буржуазных псевдореволюций, типа украинской, и прочих «оранжевых» американизмов.
Авт. 2) против успешно функционирующего, процветающего общества, в котором не сложилось ни революционной, ни даже предреволюционной ситуации.
А.Г. Лишь в соответствующей мере (это для «успешно», «процветающего», а если оно сыто гниет – это значит, что в нем есть примиренность (уж каким способом) с какой-то ложью в основании, - и тогда вся эта статья верна и необходима, для движения такого общества в революцию). Т.о., принципиально, концепция революции не меняется, кроме учета максимального сохранения производительных сил и учета существенно большей связности ткани ОП, чем в начале ХХ века. Стандартный путь – через варианты предварительной национализации (в разной мере щадящей) и эгалитарного этапа наделения СП всех трудящихся (через лизинговую аренду своих производств и перевзвешивание долей – акт ДП гегемонии класса трудящихся). Не трудящийся актуально, собственности на СП не получает (Дети и пенсионеры, и другие нетрудящиеся). Трудящиеся перечисляют в течение трудовой жизни в свою долю СП («С» Маркса) и получают ее впоследствии в качестве пенсии. Ссудного процента – нет. Достигшие уровня монополии производства или расформировываются на конкурирующие, или становятся собственностью класса трудящихся с ценами себестоимости. Естественные монополии находятся в собственности класса трудящихся и имеют цены себестоимости. Государство не имеет в собственности СП. Социалистическое общество в меру автаркично, не экспансивно. И способно к сотрудничеству. Наследование не СП есть, но за наследство превышающее размер среднего + К*сигма («К» задается в законе, м.б. в зависимости от числа наследников в стране) приходится платить прогрессивный налог – это стимулирует компактификацию размеров наследства.
Авт. В этих обстоятельствах роль оппозиции становится строго подготовительной: её задача состоит в радикальном просвещении (в теории и на практике), воспитании кадров и создании ячеек борьбы с мировой структурой капитализма.
Поскольку именно в этой мировой структуре заявляют о себе внутренние противоречия: в постоянном сопротивлении неоколониальному господству, в новых мощных попытках построения качественно другого общества — на Кубе, в Китайской культурной революции[8] и — не в последнюю очередь — в более-менее «мирном» сосуществовании с Советским Союзом.
Отсюда также вытекает динамика двух антагонистических тенденций: 1) общий интерес «имущих наций» перед лицом международного восстания в условиях неустойчивого равновесия сил;
2) противоречивые интересы различных общественных систем, причём обе системы стараются сохранить и защитить свои политико-стратегические сферы влияния[9].
Вывод
Марксистская концепция революции должна учитывать изменения в масштабе и социальной структуре развитого капитализма и новые формы противоречий, характерных для нынешней фазы развития капитализма во всём мире. Внесение изменений в марксистскую концепцию [революции], таким образом, является не инородным включением в нее и не корректировкой, а дальнейшей разработкой самой марксистской теории.
Один пункт, похоже, остается несовместимым с этим подходом. У Маркса есть одна натяжка, которую можно было бы назвать рационалистическим или даже позитивистским предубеждением, а именно: его убежденность в неизбежности перехода на «высшую стадию развития человечества» и в конечном успехе этого перехода. Хотя Маркс вполне сознавал возможность неудачи, поражения или предательства, альтернатива «социализм или варварство» не была неотъемлемой частью его концепции революции. Но она должна стать такой частью: подчинение человека орудиям его труда, тотальному всеохватному аппарату производства и разрушения достигло точки возникновения неограниченной и неконтролируемой власти; овеществлённая, verdіnglіcht[10] под защитой технологий и мобилизаций во имя «национальных интересов», эта, похоже, вполне самодовлеющая власть превращает идеологически обработанных и интегрированных в систему людей в своих союзников. Она способна нанести смертельный удар до того, как противодействующие ей силы будут достаточно мощны, чтобы предотвратить этот удар, то есть вызвать взрыв внутренних противоречий. А это может обречь всякий пересмотр концепции революции на то, что он станет просто абстракцией и спекуляцией. Осознание такой угрозы должно укрепить и объединить оппозицию во всех её действиях. На это — единственная надежда.
А.Г. Но «мы совершили эту «ошибку»-неудачу в СССР» (повернув способ производства СССР, благодаря Хрущеву и всем дальнейшим правителям, в капитализм, под видом устремления в коммунизм. Именно Хрущев отменой ДП сделал адмсистему самовластной, оставив при этом наемный труд в способе производства – это предопределило «перестройку», как оказалось, фатально).
Таким образом, концепция революции лишь уточняется в: 1) определении социализма, 2) соответственно, в явном учете обязательной смены ПО в первом пункте на ПО социализма, 3) учете действия возможно возросшей связности преобразуемых обществ и степени и специфики деградации местного пролетариата, 4) естественным государством, в узком смысле, для социализма, являются Советы депутатов трудящихся.
1968
[*] Статья написана до майско-июньских событий во Франции. Позже Маркузе включил в нее несколько строк, чтобы подчеркнуть историческое значение этих событий. — Примеч. редакции «Нью лефт ревью». [1] Очевидно, здесь и далее, говоря «социализм», Маркузе имеет в виду «реальный социализм». [2] В США. [3] Как мы видим, надежды Маркузе на то, что общественный подъем 60-х гг. XX в. сможет превратить страны капиталистической метрополии в, говоря ленинским языком, слабые звенья в цепи капитализма, не оправдались. Однако классическая советская установка, согласно которой рабочий класс стран метрополии оставался революционным субъектом, оказалась еще менее соответствующей действительности. [4] См. комментарий 2. [5] Г. Маркузе в данном случае использует слово «отказ» в том же смысле, в каком он употребляет свое понятие «Великий Отказ», то есть речь идет об отказе от любых форм коллаборационизма с существующими социальными и политическими институтами, поскольку такое сотрудничество закладывает основы для превращения революционных сил в реформистские. [6] В данном случае Маркузе отождествляет идеологию с неподлинным, ложным знанием. [7] Речь идет о буржуазной представительной демократии. [8] Как большинство западных левых, Маркузе в 1968 г. разделял иллюзии об «антибюрократическом» характере «культурной революции» в Китае, поддавшись маоистской пропаганде. [9] Речь, конечно, о капитализме и суперэтатизме, противостоявших тогда друг другу на мировой арене. [10] Материализовавшаяся (нем.). Доклад, прочитанный на посвященном 150-летию со дня рождения Карла Маркса симпозиуме ЮНЕСКО в 1968 году.
Опубликовано в журнале «Нью лефт ревью», № 56 (июль-август 1969). Перевод с английского Романа Тисы под редакцией Александра Тарасова. Комментарии Александра Тарасова.
Отправлено: 02.08.14 12:01. Заголовок: Александр Грек пишет..
Александр Грек пишет:
цитата:
Стандартный путь – через варианты предварительной национализации (в разной мере щадящей) и эгалитарного этапа наделения СП всех трудящихся (через лизинговую аренду своих производств и перевзвешивание долей – акт ДП гегемонии класса трудящихся). Не трудящийся актуально, собственности на СП не получает (Дети и пенсионеры, и другие нетрудящиеся). Трудящиеся перечисляют в течение трудовой жизни в свою долю СП («С» Маркса) и получают ее впоследствии в качестве пенсии. Ссудного процента – нет. Достигшие уровня монополии производства или расформировываются на конкурирующие, или становятся собственностью класса трудящихся с ценами себестоимости. Естественные монополии находятся в собственности класса трудящихся и имеют цены себестоимости. Государство не имеет в собственности СП.
С наделением трудящихся собственностью на СП в форме кооперативной коммунальной (групповой) собственности согласен, хотя здесь кроется опасность формирования у рабочих эгоистичного группового мировоззрения, противостоящего солидарному коммунистическому. анархо-синдикализм в определённых секторах экономики (не системообразующих) вещь неплохая, но это всего лишь паллиатив на пути к собственности общественной (общенародной). А вот государство будет иметь собственность на СП до конца своего существования. Есть отрасли, в которых необходимо централизованное планирование и системный подход к управлению, исключающий самодеятельность трудовых коллективов на местах. Оборонка, энергетика (АЭС в руки операторам никто не отдаст в силу многих причин, и безопасности и возможностей коллектива по поддержанию её работоспособности), связь, космос и т.п. Конечно по мере перехода к коммунизму социальные связи будут усложняться и система в конце концов станет самоуправляемой уже не людьми а самим производством. но это только после победы социалистической революции в мировом масштабе и отмены необходимости в государстве.
Александр Грек пишет:
цитата:
Но «мы совершили эту «ошибку»-неудачу в СССР» (повернув способ производства СССР, благодаря Хрущеву и всем дальнейшим правителям, в капитализм, под видом устремления в коммунизм. Именно Хрущев отменой ДП сделал адмсистему самовластной, оставив при этом наемный труд в способе производства – это предопределило «перестройку», как оказалось, фатально).
Хорошо ревизионист Хрущёв плохой, а почему не получилось в ортодоксальном маоистском Китае или на Кубе? Способ производства определяется уровнем развития ПС, а они и тогда и сейчас не вышли за рамки крупнотоварного машинного производства. отсюда и неизбежное поражение всех социализмом 20 века и переход к обычному капитализму с ЧС. ПО не могут опережать уровень развития ПС. поэтому сейчас нам доступен только лишь социальный госкап увы.
Александр Грек пишет:
цитата:
Таким образом, концепция революции лишь уточняется
Мне представляется развитие революционного процесса по двум направлениям, взаимосвязанным между собой.
1) периферийные страны капитализма (третьего мира) - нарастание революционного процесса в соответствии с классическим марксизмом (обнищание трудящихся масс). примеры - Латинская Америка (феномен Уго Чавеса).
2) метрополия (центры капитализма) - вызревание в недрах старого общества новых ПО экономики знаний и образование нового класса интеллигенции, генерирующей новые смыслы и идеи и осознающей свою унизительную роль наёмных рабов капитала. и в то же время достаточно самодостаточную, чтобы сформировать новое общество без отчуждения и эксплуатации.
Чем сильнее будет нарастать сопротивление в странах третьего мира и чем больше сырьевых колоний будут отпадать от капиталистической метрополии, тем сильнее будет недовольство своим положением когнитариата и тем более будет шатким положение буржуазии и государства.
Отправлено: 02.08.14 14:19. Заголовок: Неомарксист Хорошо р..
Неомарксист
цитата:
Хорошо ревизионист Хрущёв плохой, а почему не получилось в ортодоксальном маоистском Китае или на Кубе? Способ производства определяется уровнем развития ПС, а они и тогда и сейчас не вышли за рамки крупнотоварного машинного производства. отсюда и неизбежное поражение всех социализмом 20 века и переход к обычному капитализму с ЧС. ПО не могут опережать уровень развития ПС. поэтому сейчас нам доступен только лишь социальный госкап увы.
А.Г. У меня уже поздно, но на этот вопрос можно ответить. Эти страны (просоциалистические) балансируют в точке бифуркации, это политэкономически средина 50-тых СССР. И они могут упасть в капитализм РФ, либо смогут совершить собственно социалистическое преобразование ПО к равной НЭ. Что, конечно, не просто. Преобразование к социализму в собственном смысле.
А пока - у них День Сурка. Это достигается административными и местными рычагами.
Отправлено: 02.08.14 16:58. Заголовок: Александр Грек пишет..
Александр Грек пишет:
цитата:
Эти страны (просоциалистические) балансируют в точке бифуркации, это политэкономически средина 50-тых СССР.
Китай уже давно крупнейшая империалистическая держава, общ-экон. строй которой можно определить как государственно-монополистический капитализм с азиатской спецификой жесточайшей эксплуатации наёмного труда, за счёт которой Китай и добился таких впечатляющих успехов.
Куба после отхода от власти Фиделя Кастро соблазнилась китайской моделью и начала медленно, но верно переходить к капитализму, разрешив частное предпринимательство и ЧС на недвижимость аля горбачёвская перестройка. а ведь у них был перед глазами единственный в мире опыт Чили при Альенде перехода к действительно народной экономике при помощи Киберсина и хоз. демократии для работников при сокращении армии чиновников (могильщиков всех "социализмов"!) Но всё-таки на Кубе мне кажется ещё возможно возвращение к социалистическому вектору развития, в отличие от Китая который может спасти только антибуржуазная революция.
Отправлено: 02.08.14 23:48. Заголовок: Дело в том, что "..
Дело в том, что "общества политэкономии 53его года СССР" эклектичны в части ПО - в них одновременно присутствует наемный труд (от кап ПО) и коммунистическое общественное распределение (в каждом устроенное по-своему), компенсирующее в аутентичной мере их капитализм до социализма.
И преобразование в социализм (для них) - это просто завершение Антибуржуазной социалистической революции (от эклектики) к социализму в собственном смысле (все равно по сути - антибуржуазный этап, преобразование "половины" ПО). Что в Китае, что на Кубе, что в Корее.
Кто из них "ближе к социализму" - наверное, надо исследовать специально.
Отправлено: 03.08.14 03:57. Заголовок: Неомарксисту к Сооб..
Неомарксисту к Сообщению: 1677
Александр Грек пишет:
цитата:
Стандартный путь – через варианты предварительной национализации (в разной мере щадящей) и эгалитарного этапа наделения СП всех трудящихся (через лизинговую аренду своих производств и перевзвешивание долей – акт ДП гегемонии класса трудящихся). Не трудящийся актуально, собственности на СП не получает и не имеет (Дети и пенсионеры, и другие нетрудящиеся). Трудящиеся перечисляют в течение трудовой жизни в свою долю СП («С» Маркса) и получают ее впоследствии в качестве пенсии. Ссудного процента – нет. Достигшие уровня монополии производства, или расформировываются на конкурирующие, или становятся собственностью класса трудящихся с ценами себестоимости. Естественные монополии находятся в собственности класса трудящихся и имеют цены себестоимости. Государство не имеет в собственности СП.
Неомарксист
цитата:
1. С наделением трудящихся собственностью на СП в форме кооперативной коммунальной (групповой) собственности согласен, хотя здесь кроется опасность формирования у рабочих эгоистичного группового мировоззрения, противостоящего солидарному коммунистическому.
А.Г. Да, элемент этого несомненно проявится. Но в течение уже первой социалистической формации найдутся принципиальные способы агрегирования-дизагрегирования предприятий коллективной собственности (работающих на рыночном принципе, немонопольных) в территориальные и распределенные комплексы, в которых будет повышенное чувство локтя, как в рамках одного такого предприятия. Но в процессе развития, я думаю оптимальные формы будут найдены. Здесь важна политэкономия строя: равная норма эксплуатации делает невозможной эксплуатацию внутри предприятий, а закон о среднем (превышение среднего дохода С+V некоторой достигнутой обществом величины СД + к*сигма облагается быстрорастущим с превышением подоходным налогом) мягко предотвратит возможность кросспроизводственной эксплуатации. Все общество будет богатеть совместно и нормально, не разрываясь на обогащающихся и нищающих. Т.о., не порождается буржуазия и все становятся всё обеспеченней. Учитывая закон, регулирующий оптимальный размер наследования. Можно видеть, что и здесь не будет происходить излишнего обогащения. Кроме того, в сигме закона о среднем находится «джойстик темпа развития» а в сумме законов соблюдение пропорциональности. Увеличивая сигму на какой-то процент, мы ускоряем-стимулируем движение, уменьшая - даем импульс торможения общественного производства. Сохраняя при этом целостность и нормальность общества.
Неомарксист
цитата:
анархо-синдикализм в определённых секторах экономики (не системообразующих) вещь неплохая, но это всего лишь паллиатив на пути к собственности общественной (общенародной).
А.Г. Анархо-синдикализм в отношении рыночного сегмента общества равной НЭ звучит несколько ругательно (отсвет истории).
Вышеназванные законы устанавливают в принципе уровень максимального стремления к обогащению и естественно, напряженности конкуренции при ее сохранении (как внутри- так и межпроизводственной. Кроме того, как уже сказано действует строгое антимонопольное законодательство. Пресекающее обогащение за счет доминирования для рыночного сегмента, и регулирующее цену монополий к ценам себестоимости (например, при захвате 70% рынка предприятие не должно будет превысить цены себестоимости более чем на 10%, при 80% рынка – 5% и т.д. – пример условен).
Неомарксист
цитата:
А вот государство будет иметь собственность на СП до конца своего существования. Есть отрасли, в которых необходимо централизованное планирование и системный подход к управлению, исключающий самодеятельность трудовых коллективов на местах. Оборонка, энергетика (АЭС в руки операторам никто не отдаст в силу многих причин, и безопасности и возможностей коллектива по поддержанию её работоспособности), связь, космос и т.п. Конечно по мере перехода к коммунизму социальные связи будут усложняться и система в конце концов станет самоуправляемой уже не людьми а самим производством. но это только после победы социалистической революции в мировом масштабе и отмены необходимости в государстве.
А.Г. Не будем путать самостоятельность по номенклатуре и секретности, и прочей специфике условий и политэкономию. Социализм – это политэкономия и собственность на СП, а остальное конкретика функционирования и подчинения по аспектам. Хотя с управлением монополиями государством важно то, что государство проверяет себестоимость и назначает по ней цену продукта. Это и есть всё госуправление (зачем ему собственность на СП?).
А СП принадлежат (монополий) всему классу трудящихся у каждого доля (пока он актуально трудится хоть на каком-то производстве. А коллективные предприятия принадлежат работникам (в мере окупленности их трудом, текущим вкладом в С, для случая лизинг-аренды). Т.е. государству владеть СП не надо. Другое дело, административные здания, сооружения, машины, военная техника, тюрьмы – это содержится государством на налоги, тоже и сугубо всеобщей собственности народные достояния. Пока я не рассматриваю социализм в мировом масштабе. Но, через первоначальную торгово-промышленную кооперацию (с учетом производства у себя, сохраняющего независимость в тяжелом случае). А далее, расширение до мировой кооперации и выравнивания уровней развития – здесь станет возможным переход и к мировому уровню кооперации и слияний стран с сохранением автономии. И далее – в коммунизм (элиминацией остатков экономизма, государства и труда в экономическом смысле).
Александр Грек пишет:
цитата:
Таким образом, концепция революции лишь уточняется
Неомарксист
цитата:
Мне представляется развитие революционного процесса по двум направлениям, взаимосвязанным между собой. 1) периферийные страны капитализма (третьего мира) - нарастание революционного процесса в соответствии с классическим марксизмом (обнищание трудящихся масс). примеры - Латинская Америка (феномен Уго Чавеса). 2) метрополия (центры капитализма) - вызревание в недрах старого общества новых ПО экономики знаний и образование нового класса интеллигенции, генерирующей новые смыслы и идеи и осознающей свою унизительную роль наёмных рабов капитала. и в то же время достаточно самодостаточную, чтобы сформировать новое общество без отчуждения и эксплуатации. Чем сильнее будет нарастать сопротивление в странах третьего мира и чем больше сырьевых колоний будут отпадать от капиталистической метрополии, тем сильнее будет недовольство своим положением когнитариата и тем более будет шатким положение буржуазии и государства.
А.Г. В принципе, я согласен с такой общей постановкой, но эти вопросы требуют более детальной проработки с учетом множества факторов. И в то же время компактной в результате и понятной.
Отправлено: 03.08.14 12:49. Заголовок: Александр Грек пишет..
Александр Грек пишет:
цитата:
Дело в том, что "общества политэкономии 53его года СССР" эклектичны в части ПО - в них одновременно присутствует наемный труд (от кап ПО) и коммунистическое общественное распределение (в каждом устроенное по-своему), компенсирующее в аутентичной мере их капитализм до социализма.
По моему мнению и наёмный труд и распределение произведённой прибавочной стоимости - признаки капитализма, просто если на Западе такими распределителями служат ТНК, компании вкупе с государством, то в странах т.н. социализма только государство (хотя в Китае и это уже далеко не так). Ведь такие крутые социальные государства как Швеция или Норвегия мы же не назовём социализмом на основании перераспределения богатств и высоких налогов.
Коммунизм может основываться только на качественно ином нетоварном постиндустриальном способе производства, при вытеснении человеческого труда из сферы производства (отпадает надобность в наёмном труде) и обеспечении такого уровня изобилия, что надобность в каком бы то ни было распределении отпадёт и ТДО просто исчезнут. Пока этого нет, любые разговоры на тему социализма не имеют смысла по определению. Распределение общ. богатств есть везде и оно само по себе ни о чём не говорит. Ведь нигде сами работники не являются распределителями приб. стоимости, так о каком социализме вообще может идти речь?
Александр Грек пишет:
цитата:
Здесь важна политэкономия строя: равная норма эксплуатации делает невозможной эксплуатацию внутри предприятий
К сожалению при капитализме эксплуатация будет всегда, даже в кооперативах. на форуме есть тема "Миф левых о Мондрагоне", в которой как раз рассказывается об эксплуатации в кооперативах, в том числе про то как работники заражаются инстинктом собственника и начинают эксплуатировать труд со стороны за меньшую оплату. неизбежно групповые интересы повлекут за собой и формирование группового эгоистичного сознания, которое уверяю вас, найдёт способ обойти все препоны в виде равной НЭ через коррупцию, теневую бухгалтерию и пр. "прелести" рыночной экономики.
Кооперативы это только этап на пути к формированию единой общенародной собственности, управлять которой при помощи глобальной компьютерной системы будут все люди в рамках своих компетенций и возможностей и распределять полученную ПС.
Александр Грек пишет:
цитата:
Здесь важна политэкономия строя: равная норма эксплуатации делает невозможной эксплуатацию внутри предприятий, а закон о среднем (превышение среднего дохода С+V некоторой достигнутой обществом величины СД + к*сигма облагается быстрорастущим с превышением подоходным налогом) мягко предотвратит возможность кросспроизводственной эксплуатации. Все общество будет богатеть совместно и нормально, не разрываясь на обогащающихся и нищающих.
Для переходного этапа согласен. хотя здесь кроется опасность перерождения в обычный капитализм в силу закона рыночной экономики о максимизации прибыли.
Александр Грек пишет:
цитата:
Т.о., не порождается буржуазия и все становятся всё обеспеченней. Учитывая закон, регулирующий оптимальный размер наследования. Можно видеть, что и здесь не будет происходить излишнего обогащения.
Эта опасность будет всегда. по Энгельсу ТДО при развитых ПС НЕИЗБЕЖНО приведут к капитализму. поэтому сворачивание ТДО с заменой их на искусственную вторую природу автоматизированной экономики - содержание переходного этапа ДП.
Александр Грек пишет:
цитата:
Анархо-синдикализм в отношении рыночного сегмента общества равной НЭ звучит несколько ругательно
мне тоже название не очень нравится, но оно отражает суть дела в небольших предприятиях как полную экономическую свободу для всех работников. разумеется такой опыт не может быть распространён на сложные производства с глубоким разделением труда.
Александр Грек пишет:
цитата:
Хотя с управлением монополиями государством важно то, что государство проверяет себестоимость и назначает по ней цену продукта. Это и есть всё госуправление (зачем ему собственность на СП?)
чтобы обеспечивать безопасное функционирование сложных и опасных производств и задавать тренд развития экономики при помощи финансов-экон. рычагов, отсутствующих у мелких игроков рынка. точки роста должно формировать государство, поскольку бизнес (особенно в нашей стране) будет стремиться к получению быстрой отдачи при минимальных вложениях (банальная перепродажа товаров, торговля ресурсами и т.п.)
Александр Грек пишет:
цитата:
А коллективные предприятия принадлежат работникам (в мере окупленности их трудом, текущим вкладом в С, для случая лизинг-аренды). Т.е. государству владеть СП не надо.
Это работает на уровне мелких предприятий, где малое количество работников имеющих возможность к управлению (парикмахерские, булочные, магазины, мелкие кустарные производства и т.п.) имеется огромный опыт международного кооперативного движения, подтверждающего мои слова. большие производства будут управляться только командами менеджеров с соотв. квалификацией, которые и будут реальными собственниками предприятий, а не номинальные держатели единичных акций. это естественный препон в виде уровня развития ПС, который не обойти в рамках индустриального производства. вот когда предприятия станут обезлюженными и люди начнут заниматься только интеллектуальным трудом, вот тогда они и станут полновластными хозяевами. а пока госсобственность в стратегических отраслях будет неизбежной, отдача их в частные руки путь к капитализму, с потерей рычагов формирования новой экономики, ибо у кого собственность тот и заказывает музыку и покупает чиновников.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 7
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума