Кемеровская трагедия и региональный индекс институционального разложения
Региональный индекс институционального разложения, 18 марта 2018 г.
Источник: расчеты по данным С.Шпилькина.
Размещенная неделю назад количественная оценка масштабов фальсификаций по регионам России тогда была названа вполне академически – типологией региональных политических культур. Указанные типы культур определялись по величине индекса фальсификаций (индекса вбросов фальшивых бюллетеней в ходе проведенной Кремлем 18 марта театрально-бордельной спецоперации). Однако в свете катастроф, регулярно происходящих в стране, в том числе в свете трагедии, только что произошедшей в Кемерово, этот показатель точнее следует именовать иначе – Индексом институционального разложения.
Какие бы причины Кемеровской трагедии сегодня ни назывались, и какими бы они в конечном счете ни оказались, все они – не то что говорят – они просто кричат о чудовищном институциональном разложении – об отсутствии взрослых в кинозалах с детьми, о закрытых на замок дверях кинозала, об отсутствии системы противопожарной безопасности, о бегстве охраны, о времени подъезда пожарных машин, о действиях (точнее: бездействии) пожарных, об их противодействии родителям, пытавшимся вытащить детей из горящего здания, о качестве строительных проектов и самого строительства, об инструкциях ФСБ по закрытию запасных выходов, о реакции на трагедию со стороны официальных СМИ и властей – региональных и федеральных. О цензуре и, конечно же, о бесконечной лжи, лжи, лжи.
В конечном счете все это – не просто признаки, это результаты глубочайшего разложения базовых государственных институтов, это следствие тотальной безответственности властей перед гражданами, являющейся неизбежным результатом многолетнего террористического подавления граждан нынешним режимом. Молох авторитарной безответственной власти безостановочно пожирает детей. Причем пожирает он не только т.н. чужих детей – чеченских, грузинских, украинских, голландских. сирийских, но и детей своих собственных граждан.
В 1999 г. он сожрал спавших детей во взорванных домах в Буйнакске, Москве, Волгодонске.
В 2002 г. он сожрал детей, смотревших мюзикл на Дубровке.
В 2004 г. он сожрал детей, пришедших 1 сентября в бесланскую школу.
В 2010 г. он сожрал тысячи детей, задушенных смогом от горящих лесов в Центральной России.
В 2012 г. он сожрал детей, утопленных в Крымске.
В 2016-17 гг. он сожрал десятки тысяч детей, не рожденных по всей стране.
В 2018 г. он сожрал детей, заживо сожженных в Кемерово.
Молох безответственной террористической власти пожирал, пожирает и будет пожирать детей – по-другому он просто не может существовать.
О региональных размерах этой безответственности перед гражданами, этого презрительного отношения к людям, этого террористического подавления человеческого волеизъявления можно в какой-то степени судить по масштабам фальсификаций во время т.н. голосований, по величине индекса вбросов и соответственно по степени разложения базовых государственных институтов на региональном уровне.
Региональный индекс разложения базовых государственных институтов –
Индекс вбросов, 18 марта 2018 г.
Источник: расчеты по данным С.Шпилькина.
Неудивительно, что один из самых высоких показателей индекса вбросов и, следовательно, один из самых высоких уровней разложения базовых государственных институтов оказался именно в Кемеровской области – свыше 55%.
Если граждане позволяют властному Молоху безнаказанно похищать их голоса в ходе т.н. голосований, то у Молоха тогда просыпается аппетит, и он приходит за детьми этих граждан.
Полным разложением базовых государственных институтов характеризуются не только Кемерово, но и Чечня, Кабардино-Балкария, Дагестан, Карачаево-Черкессия, Тыва, Мордовия, Калмыкия, МИД России – регионы и организация, отличающиеся, в частности, повышенной смертностью граждан, оказавшихся в местностях под контролем их руководства.
По карте Индекса институционального разложения российских регионов может сложиться впечатление, будто бы значения Индекса всегда возрастают при движении с севера на юг, а также из регионов с преимущественно русским населением в регионы с преимущественно иноэтническим населением, в регионы, презрительно именуемые некоторыми т.н. «экспертами» «электоральными султанатами».
Однако высокие показатели Индекса институционального разложения в таких северных регионах с выской долей русского населения, как Ямало-Ненецкий и Чукотский автономный округа, в такой населенной преимущественно этническими русскими области, как Кемеровская, и одновременно низкие показатели Индекса институционального разложения в таком южном регионе с низкой долей русского населения, как Ингушетия, в такой республике, где русские составляют меньшинство, как Марий Эл, говорят о том, что главным фактором институционального разложения являются не география и не демография.
Важнейшим фактором институционального разложения в России – как на региональном, так и на федеральном уровнях – являются власти. Своими действиями и своим бездействием, всем своим поведением они задают разные стандарты для подчиненного им чиновного люда, для всех проживающих в регионах и во всей стране людей – образцы ответственности или безответственности, честности или коррумпированности, агрессии или терпимости. И именно эти стандарты в конечном счете и определяют, сколько наших детей уже сожрал, пожирает сейчас и, вдохновившись результатами 18 марта, вновь собирается сожрать Молох российского авторитарного режима.
https://aillarionov.livejournal.com/1055785.html
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума