Фёдор Страхов. ГОСУДАРСТВО ИЛИ ХРИСТИАНСТВО? (1917). - Из сокровищницы христианской мысли!

http://christ-communa.livejournal.com/114505.html

Об авторе: https://ru.wikipedia.org/wiki/Страхов,_Фёдор_Алексеевич

(ИСТОЧНИК: Обновление жизни. - 1917. - № 2 (ноябрь). С 18 - 23. Речь, произнесённая Фёдором Страховым на собеседовании об основах истинной религии).

Г. г., мы продолжаем собираться здесь для разъяснения основ истинной религии. И вот, по мере этого разъяснения, оказалось, что эти основы всемирного братства, любви и непротивления настолько безусловны и категоричны в своих требованиях, что решительно не вяжутся с требованиями настоящего момента, a именно, с необходимостью отразить с оружием в руках нападение так называемого "врага" на наше отечество.

Казалось бы, что религиозные основы нашей жизни должны быть настолько святы и ненарушимы, что в выборе между ними и какими бы то ни было противоречащими им требованиями современной жизни не может быть никакого сомнения. Но на самом деле мы убедились как раз в противоположном, a именно в том, что требования настоящего момента оказались настолько настойчивыми, что под их влиянием многие, не задумываясь, поставили себе дилемму: „либо война, либо христианство”, и, раз поставив её, тотчас же решили её в пользу войны.

Г. г., я не думаю, чтобы постановка вышеуказанной дилеммы и, тем более, решение её в пользу антихристианских требований были сделаны вами с лёгким сердцем; наоборот, я уверен, что большинство из присутствующих здесь искренно страдают от необходимости подобных постановок и решений, но, не видя надлежащего выхода из представившегося им затруднения, невольно склоняются в пользу торжествующих голосов за необходимость продолжения войны.

Причина всяческих сомнений и колебаний людей на христианском пути коренится или в их легковерии и самонадеянности или же в маловерии, в недостатке сознания истинности и осуществимости христианского жизнепонимания.

Легковерным и самоуверенным людям кажется, что они готовы пойти за Христом, куда бы он ни пошёл (Лк. IX. 57); маловерным же, хотя и хочется идти за Христом, но они „озираются назад" (ЛK. IX. 62) и вечно колеблются между „единым на потребу" следованием за Христом и „многими" житейскими и общественными попечениями.

Первым Христос говорит: „лисицы имеют норы и птицы небесные гнёзда; a Сын человеческий не имеет где преклонить голову" (ЛK. IX. 58), т. е. предупреждает их, что следование за ним выбьет их из обычной колеи жизни. Так, что им надо быть готовыми не только к крайним гонениям, лишениям и страданиям за исповедуемую ими истину, но и утрате привычных общественных форм.

Вторых же, озирающихся назад, Христос прямо признаёт неблагонадёжными для Царствия Божьего.

И вот, к этой второй категории людей, озирающихся назад, больше всего и принадлежат люди, мучающиеся выше указанной дилеммой. A для того, чтобы дилемма эта не была для них столь мучительной, они должны узнать, ЧТО ИЗ СЕБЯ ПРЕДСТАВЛЯЕТ и что им может дать то Царствие Божие, на которое Христос призывает нас обменять хотя и привычные, но зато ставшие слишком невыносимыми для нас царства мира сего.

Царствие Божие, которое Христос велел искать прежде всего, есть царство „не от мира сего", и поэтому оно должно заключаться, не в тех, кровью начертанных границах Франции, Россіи, Англии, Италии, Германии, Австрии, a прежде всего здесь, ВНУТРИ НАС.

Если же нас не удовлетворяет якобы исключительно внутреннее свойство его, и мы желаем осуществления его и во внешнем проявлении, то мы должны знать, что это наше желание вполне законно и выполнимо. но при том лишь условии, если мы готовы будем пожертвовать во имя обретения этого внутреннего царства не только жизнями своими (к сожалению, мы приучены отдавать их лишь за целость тех, внешних, царств), но отдать и самые эти внешние, кровавые царства. Только при этом условии сможет наиболее мирным и прочным способом воплотиться это внутреннее царство и ВО ВНЕШНИХ ФОРМАХ, и притом в гораздо больших размерах, чем в каких мы хотели бы сохранить за собой или могли завоевать те мирские царства.

И это должно произойти по тому евангельскому закону, по которому человек, если захочет сохранить за собой хотя бы „душу" свою (жизнь плотскую, Мф. XVI. 25), хотя бы отечество своё, то потеряет это хранимое; если же готов потерять то, и другое во имя обретения самого высокого, святого, что только доступно его разумному сознанию, то попутно ему приложится и всё это искомое и отстаиваемое людьми мира сего.

Одним словом, с отечеством должно произойти по Евангелию то же самое, что и с семьями, про которые Христос сказал, что нет никого, кто оставил бы дом, или братьев. или сестёр, или отца, или жену, или детей, или земли, ради меня и Евангелия и не получил бы ныне во время сие, среди гонений во сто крат более домов, и братьев, и сестёр. и отцов, и матерей, и детей, и земель (а, следовательно. и отечеств), a в веке грядущем жизни вечной* (Ев. Марка X. 29. 30).

— Таков закон, который не прейдёт, пока не будет исполнен.
_______________
*)Строки. заключённые в кавычках, заимствованы мною из статьи «Государственный обман и путь освобождения от него». — Прим. автора.

Ho почему закон этот до сих пор не исполняется? Потому что мы любим отцов, матерей, сыновей, дочерей наших... и отечество наше больше, нежели Христа (Мф. X. 37).

A в этом-то преобладании личных привязанностей перед истинной любовью к людям и к истине и сказывается наше маловерие.

Стало быть, если не решаются люди отказаться от царств мира сего в пользу Царства Божия, то ЭТО ПРОИСХОДИТ ОТ ИХ МАЛОВЕРИЯ. Причина же маловерия — в недостаточной духовной зрелости людей.

Ho неужели из того, что люди переросли свои грубые государственные формы, но ещё не доросли до восприятия христианского жизнепонимания, неужели этим людям, отошедшим от одного, но ещё не пришедшим к другому, следует садиться, что называется, между двумя стульями?

Нет, таким людям все же нет надобности оставаться в таком неопределённом положении, a надо ПРИНЯТЬ христианство во всём его смысле без всяких урезок и компромиссов. СЛЕДОВАТЬ же христианству им придётся сообразно с своими силами, a не сверх сил. Если же сил этих настолько ещё мало, что отказаться от служения государственным учреждениям они ещё не могут, a вместе с тем и служить им от всего сердца и разумения уже не могут, то пусть они поступают, как могут.

Вот что говорит Л. Н. Толстой по такому поводу:

„Если ты увидал истину, то, как бы ты ни жил, не скрывай её от себя и других людей с тем, чтобы оправдать себя перед своей совестью и людьми. Если ты ещё не в силах изменить свою жизнь и согласовать её с открывшейся тебе истиной, живи по-прежнему, но только не извращай истину для того, чтобы оправдать себя, a признай истину, хотя бы она и обличала тебя. Главное, не выдумывай мнимых добрых дел, которые должны скрыть от тебя и от людей твои действительно злые дела“.

Главное, стало быть, — не извращать истину лицемерными оправданиями поддерживаемого нами по нашей слабости и неподготовленности зла, и ещё — не заботиться о том, что выйдет от такой нашей службы, подорванной в своей основе народившимся в нас христианским сознанием. Fais ce que dois, advienne que pourra (делай, что должно, и пусть будет, что будет) — была любимая французская поговорка Л. Н-ча. Так что если последствием нашего посильного охристианения окажется то, что государственная, насильническая форма нашей жизни ещё будет продолжать своё существование, то пусть пока и продолжается это существование её; если же охристианение наше с такою силою захватит нас и вглубь, и вширь, что государственный сепаратизм от этого будет подорван, то это будет самое лучшее.

Одним словом, пора нам понять и запомнить, что не государственностью мы должны проверять истинность христианства, a христианскою истиною должны определять пригодность для нас в наше время государственности.

Главное же, — как говорит Л. Н., — не надо извращать истину ради оправдания той тьмы языческой жизни, в которой мы живём.

Оправдание же это, между прочим, кроется в неправильном, — иногда умышленном, a иногда и неумышленном, — выставлении формулы: „всё или ничего".

И вот, я и хочу здесь пояснить, в чём состоит правильное и в чём неправильное понимание и применение этой формулы.

В своём предисловии к учению 12-ти апостолов Л. Н. Толстой приводит следующее обычное возражение против христианского учения со стороны людей, не желающих его принять:

„Исполнять, так уж исполнять всё; если же исполнять всё, то надо отказаться от жизни, a это невозможно“... Стало быть, и невозможно принять христианство.

На это возражение Л. Н. Толстой отвечает текстом из учения 12-ти апостолов. Вот этот текст:

„Берегись, кто будет сбивать тебя с этого пути, так как он учит не по-Божьи, потому что, если ты можешь понести всё иго Господне, то будешь совершен, a если не можешь, то делай, что можешь".

Но вот тот же Лев Николаевич, только что высказавшийся против формулы: „всё или ничего", вдруг в своём письме к переселившимся в Канаду духоборам заявляет:

„Христианское учение нельзя брать кусочками: или всё, или ничего. Оно всё неразрывно связано в одно целое".

He противоречат ли друг другу обе выдержки, несомненно взятые из-под пера одного и того же всеми признанного великого писателя.

Нет, не только не противоречат, но, наоборот, взаимно дополняют и выясняют одна другую.

При сличении обеих выдержек необходимо обратить внимание на то, что при первой, отвергаемой Львом Николаевичем, формуле „всё или ничего" стоит глагол „исполнять“, при второй же, принимаемой им, — глагол „брать*.

Вот и выходит, что Лев Николаевич, вполне мирясь с частичным ИСПОЛНЕНИЕМ христианства, ничуть однако не мирится с частичным его ПРИНЯТИЕМ.

Но не всё ли равно, сказать ли: „частичное исполнение" или „частичное принятие"?

Нет, далеко не всё равно, потому что, тогда как под требованием ПРИНЯТИЯ ВСЕГО ХРИСТИАНСТВА подразумевается вполне возможное полное сочувствие христианскому миросозерцанию, под понятием ИСПОЛНЕНИЯ ВСЕГО ХРИСТИАНСТВА подразумевается немыслимое состояние человека, вполне воплотившего в своей жизни недостижимый христианский идеал.

Но на это могут возразить, что как возможно себе представить человека, отчасти ИСПОЛНИВШЕГО христианские требования, так равно возможно представить себе и человека, отчасти ПРИНИМАЮЩЕГО христианское yчение, т. е. отчасти сочувствующего этому миросозерцанию.

Да, но с той разницей. что тогда как человек, целиком сочувствующий христианскому учению и притом отчасти посильно его исполняющий, всё же может быть признан христианином, — ибо такое несоответствие жизни с сознанием вполне естественно,— человек, лишь отчасти принимающий христианство и хотя бы целиком выполняющий принятую им часть, никоим образом не может быть признан христианином.

Среди приверженцев высказанной выше дилеммы: „христианство или государство", только и слышишь эту пресловутую формулу: „всё или ничего".

Но, если речь идёт об усвоении христианских истин В ЧИСТОМ СОЗНАНИИ человеческом, то на требование этой формулы я откликнусь в утвердительном смысле и скажу: да, надо ИЛИ брать, принимать в своё сознание ВСЁ христианство до конца, до последних его выводов о всемирном братстве народов и о полном непротивлении злу насилием, как о необходимом условии христианской любви, ИЛИ ЖЕ не принимать его совсем, a не позволять себе заимствовать из него какую-нибудь одну его часть, отвергая все остальные, т.е. урезывать, искажать его.

Если же речь идёт о проведении христианских истин В ЖИЗНЬ, о воплощении их, то, разумеется, тут нельзя рассуждать так, что если мы, мол, не можем стать святыми сразу, то и совсем не надо стремиться к недостижимому идеалу святости, праведности.

На такое понимание формулы "всё или ничего" я откликнусь уже в отрицательном смысле и скажу: нет, к идеалу праведности надо стремиться из всех сил. Если же в данный момент из этих моих усилий выйдет то, что равнодействующая т. е. ДИАГОНАЛЬ параллелограмма, построенного на двух составляющих его силах, — силе христианских стремлений, с одной стороны, и государственных стремлений, с другой, — не сольется с его стороной христианских стремлений, a лишь несколько приблизится к ней, сохраняя свое отдельное от неё направление, то мы не должны принимать это посильное проведение христианства в жизни за искажение его, a должны признать это посильное воплощение христианства за нормальное, естественное явление следования по пути христианства, — того христианства, которое может требовать только посильного ДВИЖЕНИЯ по указанному им направлению, a не совершенного СОСТОЯНИЯ, подобного неподвижному пребыванию на том месте, по направленію к которому мы должны идти.

Таково указываемое самой жизнью решение дилеммы „государство или христианство".

Ѳ. Страховъ.