Отправлено: 12.12.15 16:55. Заголовок: Проблемы коммунизма в России

Наверняка многие читатели, увидев такой заголовок, заявят, что коммунизма в России нет, и следовательно нет у него и проблем. Я постараюсь убедить вас, что коммунизм в России есть и одна из его проблем это неправильное понимание коммунизма народными массами.
Коммунизму приписывали много различных определений: общество процветания, общество без эксплуатации. Но являются ли эти определения основополагающими для коммунизма?
Общество процветания в котором реализуется лозунг: «От каждого по способностям, каждому по потребностям», может быть, и вовсе не реализуем. Основываться на таком представлении о коммунизме это значит выталкивать коммунистов в область фантазий. Полное избавление от экс-плуатации тоже очень труднодостижимо.
Можно запретить частную собственность на средства производства. Такой опыт уже был в СССР. Но что-то пошло не так… Стали говорить о крахе коммунизма. Но, на самом деле был крах не коммунизма, а лишь одной из его разновидностей – марксизма. Коммунизм более многолик.
Основа коммунизма это коммуна, желание людей жить общими интересами, сообща решать возникающие проблемы. Такое желание присутствует у человечества на протяжении всей исто-рии.
Маркс, разглядывая историю, придумал много всяких разных общественных формаций: перво-бытный коммунизм, рабовладельческий строй, феодализм, монархизм, капитализм, социализм и коммунизм. Их смена была им красиво нанизана на развитие производственных отношений. А различные нестыковки списаны на «развитие истории по спирали».
Я же заявляю, что существует только две общественные формации: собственно коммунизм и коммунизм извращенный различного вида паразитами. В роли паразитов могут выступать: рабо-владельцы, феодалы, монархи, ростовщики, капиталисты, священники, партократы, коррупцио-неры.
Люди хотят жить в солидарном обществе. Для этого они создают множество коммун: церкви, профсоюзы, творческие объединения, академии, колхозы, кооперативы, ТСЖ, советы ветеранов, общественные объединения, партии и т. д. Да и в государстве народ видит свою коммуну, а не аппарат господства над ним сумасшедших чиновников. Вот поэтому я и заявляю, что коммунизм в России есть! Он живет в общественном сознании народа. Даже когда люди выдвигают национа-листические лозунги и когда, казалось бы, они хотели бы отъединиться. В этом все равно прояв-ляется их желание создать коммуну, защищающую их национальные интересы. И всякий патрио-тизм возникает из восприятия государства как коммуны.
Даже целые государства объединялись в коммуны, образуя империи, объединения и союзы.
И тут есть проблема: как объединить людей со столь разнообразными интересами и свойства-ми, как найти справедливый баланс вознаграждений их за очень разнообразный труд? Пока что такой баланс берется с потолка и происходит паразитизм.
Развивать коммуны, укреплять в них справедливость, и умерять аппетиты паразитов – вот чем должны заниматься коммунисты. Коммунизм сегодня это народовластие и желательно прямое, без лицемерных представителей и партий.

http://www.proza.ru/2015/12/10/2035

 Отправлено: 04.01.16 23:13. Заголовок: В основном ложь. Мой..

В основном ложь. Мой вам совет: если не разбираетесь в технике, то хотя бы погуглите прежде чем постить разную ахинею.

Однако как и раньше отвечу по всем пунктам:

Времяонид пишет:

цитата:

1.Танк Т-34. Этот танк всем мировым сообществом признан лучшим средним танком второй мировой войны.

Это правда. Но про танки, самолёты и ракеты которые только и умели делать в СССР разве я не писал выше?

Времяонид пишет:

цитата:

2. Танк КВ. Даже сами немцы признали его лучшим тяжелым танком первой половины второй мировой войны и который немцы не могли подбить ни из одной своей противотанковой пушки.

Ложь. У КВ было хорошее бронирование, но крайне ненадёжная трансмиссия, из-за поломок которой эти танки и были потеряны в первые месяцы войны.

Времяонид пишет:

цитата:

3. Танк ИС-2. Лучший тяжелый танк конца второй мировой войны, с которым не могли соперничать даже фашистские «Тигры» всех модификаций.

ИС-2 отличный танк. Но зачем же врать по Тигры?
Наиболее известными эпизодами с доказанным участием этих танков являются бои 71-го ОГвТТП с «Тиграми II» 501-го тяжёлого танкового батальона под Оглендувом и столкновение под Лисувом. В обоих случаях обе стороны понесли тяжёлые потери, например, под Оглендувом погиб командир 71-го ОГвТТП гвардии подполковник Юдин, а его полк потерял сгоревшими 3 ИС-2 и ещё 7 подбитыми (из которых 4 были отремонтированы собственными силами полка). В бою под Лисувом погиб командир 424-го тяжело-танкового батальона майор Сэмиш, а сам батальон потерял почти всю матчасть, с советской стороны также погиб командир 61-й танковой бригады Н. Г. Жуков.

Времяонид пишет:

цитата:

4. Истребитель ЯК-3. Лучший легкий истребитель второй мировой войны по оценке многих зарубежных экспертов. По своим тактико-техническим качествам превосходи любые истребители того времени.

Бред полный. Ме-262 имел скорость на 200 км/час больше, чем Як-3.

Времяонид пишет:

цитата:

5. Советская атомная бомба, которую мы сделали всего лишь за два года на пустом практически месте.

Ложь. Исследования урана в СССР велись с 1930-х годов.
Официально программа создания атомной бомбы в СССР стартовала в 1942 году.

Времяонид пишет:

цитата:

6. Водородная бомба, которую мы сделали первыми в мире, опередив самих американцев, которые над ней начали работать гораздо раньше и проработали почти десять лет. А мы ее получили в сорок девятом году на разоренной войной земле.

Ложь.
1 ноября 1952 года США взорвали первый в мире термоядерный заряд на атолле Эниветок.
12 августа 1953 года в СССР была взорвана первая в мире водородная бомба — советская РДС-6 на полигоне в Семипалатинске.

Времяонид пишет:

цитата:

7. Первая в мире атомная электростанция в Обнинске. Как образец мирного использования атома.

Атомная станция в первую очередь работала на военную отрасль, достижения которой я не отрицаю.

Времяонид пишет:

цитата:

8. Первый в мире атомный ледокол. Еще один пример мирного Советского подхода к использованию ядерной энергии на земле.

Мирный атом. Сравните количество ледоколов и ядерных зарядов в СССР. Получится 1 к 10 тысячам.

Времяонид пишет:

цитата:

Пункты 9-15 про космос

Это правда. Но освоение космоса тесно связано с обороной, на которую денег не жалели.
Но у американцев тоже были свои достижения. Луноход - это круто. Однако американцы живьём туда долетели и вернулись примерно в это же время.

Времяонид пишет:

цитата:

16. Первый в мире космический корабль многоразового пользования под названием «Буран», запускаемый с орбитального летательного аппарата и возвращающейся на землю в автоматическом режиме.

Буран полетел почти на десятилетие после шаттлов.

Времяонид пишет:

цитата:

17. Первая в мире сверхвысотная, так называемая, Останкинская телебашня, построенная по необычнейшему и сверх безопасному отечественному проекту.

такая надежная башня, что чуть не грохнулась при пожаре, когда полопались от нагрева тросы натяжения внутри.

Времяонид пишет:

цитата:

18. Лучший в мире стрелковый автомат, гениального Советского рабочего, ставшего Выдающимся Советским конструктором, Михаила Калашникова.

Интересно кем он был признан лучшим? Хороший автомат, надёжный но не лишённый недостатков (низкая кучность стрельбы).

Времяонид пишет:

цитата:

Пункты 19-22 про сварку

Сварка использовалась в оборонке, отсюда и достижения.

Времяонид пишет:

цитата:

пункты 23-29 про трубы, сталь и токамак

пользы от этого ноль. Обещанного шестьдесят лет назад термоядерного синтеза на службе человека так не дождались.

Времяонид пишет:

цитата:

30. Первая в мире передвижная установка для запуска баллистических ракет на базе железнодорожных вагонов, аналогов которой в мире до сих пор нет

Аналогов нет, потому что она нахрен никому не нужна))

Времяонид пишет:

цитата:

31. Первая в мире атомная подводная лодка с двухслойным сварным корпусом, способная работать на глубинах свыше шестисот метров. 31. Первая в мире атомная подводная лодка со сварным корпусом из титана, способная погружаться на глубину до тысячи метров.

Правда, но это оборонка.

Времяонид пишет:

цитата:

34. Первый в мире самолет с изменяемой геометрией крыла, произведший в свое время фурор на авиационном параде в Ле Бурже.

Ложь.
Первым самолётом с изменяемой стреловидностью крыла стал немецкий истребитель Messerschmitt Р.1101 разработки 1944 года (в феврале 1945 на истребительном конкурсе, проводимом верховным командованием Люфтваффе он проиграл конкуренту, Focke-Wulf Ta 183 Huckebein). Первым серийным самолётом с изменяемой стреловидностью крыла стал F-111 фирмы General Dynamics.

Времяонид пишет:

цитата:

35. Первый в мире самолет с вертикальным подъемом и посадкой.

Наглая ложь. Первый полет состоялся 10 апреля 1963. Построено два экземпляра. EWR VJ 101 — первый СВВП, превысивший скорость звука.

Времяонид пишет:

цитата:

36. Первый в мире реактивный пассажирский лайнер.

Ложь.

Времяонид пишет:

цитата:

37. Первый в мире сверхзвуковой пассажирский лайнер.

Конкорд раньше. Не говоря уже о том. что проект Ту-144 провалился полностью. Конкорд летал тридцать лет пока стал экономически не выгодным.

Времяонид пишет:

цитата:

38. И вообще надо признать, что сорок с лишним процентов мировой пассажирской авиации во второй половине двадцатого века были оснащены Советскими самолетами.

Цифры высосаны из пальца. Но даже если это так ничего особенного в этом нет, поскольку СССР много самолётов дарил разным странам, Афганистану например, а дарёному коню как известно в зубы не смотрят.

Времяонид пишет:

цитата:

39. Первый в мире «экраноплан», своеобразный летающий гибрид морского корабля и самолет, прошедший испытания в конце восьмидесятых годов и аналогов которого до сих пор еще в мире нет.

Делают экранопланы во всем мире понемногу. Только нахрен они особо не нужны - капризные и плохая мореходность. Остается добавить, что эффект экраноплана был известен намного раньше. И наблюдался у Хьюз H-4 Геркуле́с при испытаниях.

Времяонид пишет:

цитата:

40. Первый в мире гигантский транспортный самолет, способный перевозить по воздуху свыше 250 тонн полезного груза.

это не самый большой самолет в мире.
США построили в 1947 году Хьюз H-4 Геркуле́с, с размахом крыла 97 м(против 84 у АН-225) и высотой 24 м против 18 м у советского.

Времяонид пишет:

цитата:

41. Первый в мире корабль на подводных крыльях.

Ложь.
Первое судно на подводных крыльях создали немцы ещё до войны.
СССР эти наработки и инженера достались по репарациям.

Времяонид пишет:

цитата:

42. Первая в мире контактная стыковая сварка крупногабаритных корпусов дизельных двигателей тепловозов и морских судов. 43. Первая в мире промышленная контактная стыковая сварка труб магистральных трубопроводов в полевых условиях. 44. Первый и единственный в мире карусельный станок для обработки корпусов гидротурбин с диаметром планшайбы в пятнадцать метров.

серьёзное достижение, перевернувшее нашу жизнь))

Времяонид пишет:

цитата:

46. Первый в мире большегрузный самосвал грузоподъемностью в 850 тонн для месторождений угля и железной руды в южной Якутии.

И что это доказывает? Экономическая целесообразность и надежность такого монстра какая?

Времяонид пишет:

цитата:

47.Единственная страна в мире, выпускающая шагающие экскаваторы большой мощности с объемом ковша свыше 150 кубических метров. 48. Единственная страна в мире, выпускающая плавучие драги большой мощности для добычи золота и редкоземельных минералов со дна рек.

Экскаваторы и ковши на хлеб не намажешь и в быту не используешь.


Вывод: достижения были в основном только в оборонке и космосе. Всё остальные достижения годятся только для статистики поскольку они никак не улучшали жизнь граждан СССР. Нормальных телевизоров, компьютеров, магнитофонов, кофемолок, автомобилей и многого многого многого как не было тогда так нет и сейчас. А нахрена нужны все эти "впервые в мире..." если они сделаны не для людей?

 Отправлено: 06.01.16 01:33. Заголовок: Считается, что в Рос..

Считается, что в России в ХХ веке произошло 3 революции: в феврале и октябре 1917 года и в 1991 году. Иногда называют и 1993 год. В результате февральской революции в течении нескольких дней изменилась политическая система. В результате октябрьской революции изменилась как политическая, так и экономическая система страны, но процесс этих изменений растянулся на несколько месяцев. В 1991 году распался Советский Союз, но никаких изменений политической или экономической системы в этом году не происходило. Политическая система изменилась в 1989 году, когда КПСС утратила власть как фактически, так и формально в связи с отменой соответствующей статьи Конституции. Экономическая система СССР изменилась еще в 1987 году, когда появился негосударственный сектор экономики в виде кооперативов. Таким образом, революция произошла не в 1991 году, в 1987 и осуществляли ее, в отличие от революций 1917 года, люди, находившиеся тогда у власти.

Помимо указанных выше революций была еще одна, о которой до сих пор не было написано ни одной строчки. В ходе этой революции произошли кардинальные изменения как политической так и экономической системы страны. Эти изменения привели к существенному ухудшению материального положения практически всех слоев населения, снижению производства сельскохозяйственных и промышленных товаров, сокращению ассортимента этих товаров и снижению их качества, повышению цен. Речь идет о революции 1956—1960 годов, осуществленной Н.С.Хрущевым. Политическая составляю-щая этой революции заключалась в том, что после пятнадцатилетнего перерыва возвраща-лась власть партийному аппарату на всех уровнях, начиная от парткомов предприятий и кончая ЦК КПСС. В 1959—1960 годах был ликвидирован негосударственный сектор эко-но-мики (предприятия промысловой кооперации и приусадебные участки колхозников) обеспечивавший производство значительной части промышленных товаров (одежда, обувь, мебель, посуда, игрушки и т.д.), продовольствия (овощи, продукты животноводства и птицеводства, рыбная продукция), а также бытовых услуг. В 1957 году был ликвидиро-ван Госплан и отраслевые министерства (кроме оборонных). Таким образом, вместо эффек-тив-ной комбинации плановой и рыночной экономики не стало ни той, ни другой. В 1965 году после удаления Хрущева из власти Госплан и министерства были восстановлены, но с существенно урезанными правами.

В 1956 году была полностью ликвидирована система материальных и моральных стимулов повышения эффективности производства, внедренная еще в 1939 году во все отрасли народного хозяйства и обеспечившая в послевоенный период рост производительности труда и национального дохода существенно выше, чем в других странах, включая США, исключительно за счет собственных финансовых и материальных ресурсов. В результате ликвидации этой системы появилась уравниловка в оплате труда, исчезла заинтересованность в конечном результате труда и качестве производимой продукции. Уникальность хрущевской революции заключалась в том, что изменения растянулись на несколько лет и прошли совершенно незаметно для населения.

Уровень жизни населения СССР в послевоенный период ежегодно повышался и достиг максимума в год смерти Сталина в 1953 году. В 1956 году доходы людей, занятых в сфере производства и науки снижаются в результате ликвидации выплат, стиму-лиру-ю-щих эффективность труда. В 1959 году резко сокращаются доходы колхозников в связи с урезанием приусадебных участков и ограничениями на содержание скота в частной собственности. Цены на продукцию, продаваемую на рынках, поднимаются в 2-3 раза. C 1960 года началась эпоха тотального дефицита промышленных и продовольственных товаров. Именно в этом году открылись валютные магазины «Березка» и спецраспределители для номенклатуры, в которых ранее не было необходимости. В 1962 году поднимаются государственные цены на основные продукты питания примерно в 1.5 раза. В целом жизнь населения опустилась до уровня конца сороковых годов.

До 1960 года в таких областях как здравоохранение, образование, наука и иннова-цион-ные области промышленности (атомная промышленность, ракетостроение, электроника, вычислительная техника, автоматизированные производства) СССР занимал ведущие по-зи-ции в мире. Если брать экономику в целом, то СССР уступал лишь США, но значитель-но опережал любые другие страны. При этом СССР до 1960 года активно догонял США и так же активно уходил вперед от остальных стран. После 1960 года темпы роста экономи-ки неуклонно снижаются, ведущие позиции в мире утрачиваются.

В предлагаемых ниже материалах я постараюсь подробно рассказать, как жили обыч-ные люди в СССР в 50-х годах прошлого века. Опираясь на собственные воспомина-ния, рас-сказы людей, с которыми меня сталкивала жизнь, а также на некоторые докумен-ты той поры, которые доступны в Интернете, я постараюсь показать, насколько далеки от реаль-нос-ти современные представления о совсем недавнем прошлом великой страны.

Эх, хорошо в стране советской жить!


Сразу после окончания войны жизнь населения СССР начинает резко улучшаться. В 1946 году на 20% повышается зарплата рабочих и инженерно-технических работников (ИТР), работающих на предприятиях и стройках Урала, Сибири и Дальнего Востока. В том же году на 20% повышаются должностные оклады людей имеющих высшее и среднее специальное образование (ИТР, работники науки, образования и медицины). Поднимается значимость ученых степеней и званий. Зарплата профессора, доктора наук повышается с 1600 до 5000 рублей, доцента, кандидата наук — с 1200 до 3200 рублей, ректора вуза с 2500 до 8000 рублей. В научно-исследовательских институтах ученая степень кандидата наук стала добавлять к должностному окладу 1000 рублей, а доктора наук – 2500 рублей. В это же время зарплата союзного министра составляла 5000 рублей, а секретаря райкома партии – 1500 рублей. Сталин, как Председатель Совета Министров СССР, имел оклад 10 тысяч рублей. Ученые в СССР того времени имели и дополнитель-ные доходы, иногда превышающие зарплату в несколько раз. Поэтому они являлись наи-более богатой и одновременно наиболее уважаемой частью советского общества.

В декабре 1947 года происходит событие, которое по эмоциональному воздействию на людей было соизмеримо с окончанием войны. Как было сказано в Постановлении Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) № 4004 от 14 декабря 1947 года «… с 16 декабря 1947 года отменяется карточная система снабжения продовольственными и промышленными товарами, отменяются высокие цены по коммерческой торговле и вводятся единые сниженные государственные розничные цены на продовольствие и промтовары…».

Карточная система, позволившая во время войны спасти от голодной смерти множество людей, после войны вызывала сильный психологический дискомфорт. Ассортимент про-до-вольственных товаров, которые продавались по карточкам, был крайне беден. Напри-мер, в булочных было лишь 2 сорта хлеба ржаной и пшеничный, которые продавались на развес в соответствии с нормой, указанной в отрезном талоне. Выбор других продоволь-ственных товаров также был невелик. В то же время в коммерческих магазинах было такое изобилие продуктов, которому могли бы позавидовать любые современные супер-мар-кеты. Но цены в этих магазинах были недоступны для большинства населения, и про-дук-ты там приобретались лишь для праздничного стола. После отмены карточной систе-мы все это изобилие оказалось в обычных гастрономах по вполне приемлемым ценам. Например, цена на пирожные, которые ранее продавались только в коммерческих мага-зин-ах, снизилась с 30 до 3 рублей. Более чем в 3 раза упали рыночные цены на продукты. Промышленные товары до отмены карточной системы продавались по специальным ордерам, наличие которых еще не означало доступность соответствующих товаров. После отмены карточек некоторое время сохранялся определенный дефицит промышленных товаров, но, насколько я помню, в 1951 году в Ленинграде этого дефицита уже не было.

1 марта 1949 – 1951 годов происходят дальнейшие снижения цен, в среднем на 20% в год. Каждое снижение воспринималось как всенародный праздник. Когда 1 марта 1952 года очередного снижения цен не произошло, у людей возникло чувство разочарования. Однако 1 апреля того же года снижение цен все же состоялось. Последнее снижение цен произошло уже после смерти Сталина 1 апреля 1953 года. За послевоенный период цены на продовольствие и наиболее ходовые промышленные товары снизились в среднем более чем в 2 раза. Итак, восемь послевоенных лет жизнь советского народа ежегодно заметно улучшалась. За всю известную историю человечества ни в одной стране похожих преце-дентов не наблюдалась.

Уровень жизни населения СССР в середине 50-х годов можно оценить, изучая материалы исследований бюджетов семей рабочих, служащих и колхозников, которые проводило Центральное Статистическое Управление (ЦСУ) СССР с 1935 по 1958 год (эти материалы, которые в СССР имели гриф «секретно», опубликованы на сайте istmat.info). Бюджеты изучались у семей, относящихся к 9 группам населения: колхозники, рабочие совхозов, рабочие промышленности, ИТР промышленности, служащие промышленности, учителя начальной школы, учителя средней школы, врачи и средний медперсонал. Наи-более обеспеченная часть населения, к которой относились работники предприятий обо-ронной промышленности, проектных организаций, научных учреждений, преподаватели вузов, работники артелей и военные, к сожалению, не попала в поле зрения ЦСУ.

Из перечисленных выше исследуемых групп наибольший доход был у врачей. На каждого члена их семей приходилось 800 рублей ежемесячного дохода. Из городского населения наименьший доход был у служащих промышленности – 525 рублей в месяц приходилось на каждого члена семьи. У сельского населения душевой ежемесячный доход составлял 350 рублей. При этом, если у рабочих совхозов этот доход был в явной денежной форме, то у колхозников он получался при расчете по государственным ценам стоимости собственных продуктов, потребляемых в семье.

Потребление продуктов находилось у всех групп населения, включая сельское, примерно на одном уровне 200-210 рублей в месяц на члена семьи. Лишь в семьях врачей стоимость продуктовой корзины достигала 250 рублей за счет большего потребления сливочного масла, мясных продуктов, яиц, рыбы и фруктов при сокращении хлеба и картофеля. Сельские жители потребляли больше всех хлеба, картофеля, яиц и молока, но значительно меньше сливочного масла, рыбы, сахара и кондитерских изделий. Следует заметить, что сумма 200 рублей, затрачиваемая на питание, не была напрямую связана с доходом семьи или ограниченным выбором продуктов, а определялась семейными тради-ци-ями. В моей семье, состоящей в 1955 году из четырех человек, включая двух школь-ни-ков, ежемесячный доход на человека составлял 1200 рублей. Выбор продуктов в Ленин-град-ских гастрономах был значительно шире, чем в современных супермаркетах. Тем не менее, расходы нашей семьи на еду, включая школьные завтраки и обеды в ведомствен-ных столовых у родителей, не превышали 800 рублей в месяц.

Очень дешевой была еда в ведомственных столовых. Обед в студенческой столовой, включающий суп с мясом, второе с мясом и компот или чай с пирожком, стоил около 2 рублей. Бесплатный хлеб всегда был на столах. Поэтому в дни перед выдачей стипендии некоторые студенты, живущие самостоятельно, покупали чай за 20 копеек и наедались хлебом с горчицей и чаем. Кстати, соль, перец и горчица, также всегда стояли на столах. Стипендия в институте, где я учился, начиная с 1955 года, составляла 290 рублей (при отличных оценках – 390 рублей). 40 рублей у иногородних студентов уходило на оплату общежития. Оставшихся 250 рублей (7500 современных рублей) вполне хватало на нормальную студенческую жизнь в большом городе. При этом, как правило, иногородние студенты не получали помощи из дома и не подрабатывали в свободное время.

Несколько слов о ленинградских гастрономах того времени. Наибольшим разно-обра-зи-ем отличался рыбный отдел. Несколько сортов красной и черной икры было выставлено в больших мисках. Полный ассортимент белой рыбы горячего и холодного копчения, крас-ная рыба от кеты до семги, копченые угри и маринованные миноги, селедка в банках и бочках. Живая рыба из рек и внутренних водоемов доставлялась сразу после вылова в специальных автоцистернах с надписью «рыба». Мороженой рыбы не было. Она появи-лась лишь в начале 60-х годов. Было множество рыбных консервов, из которых я помню бычки в томате, вездесущих крабов по 4 рубля за банку и любимый продукт студентов, живущих в общежитии – тресковую печень. Говядина и баранина делилась на четыре категории с различной ценой, в зависимости от части туши. В отделе полуфабрикатов были представлены лангеты, антрекоты, шницеля и эскалопы. Разнообразие колбас было существенно шире, чем сейчас, а их вкус я помню до сих пор. Сейчас лишь в Финляндии можно попробовать колбасу, напоминающую советскую из тех времен. Следует сказать, что вкус вареных колбас изменился уже в начале 60-х годов, когда Хрущев предписал добавлять в колбасы сою. Это предписание проигнорировали лишь в прибалтийских рес-пуб-ликах, где еще в 70-х годах можно было купить нормальную докторскую колбасу. Бананы, ананасы, манго, гранаты, апельсины продавались в крупных гастрономах или спе-ци-а-лизированных магазинах круглый год. Обычные овощи и фрукты нашей семьей приобретались на рынке, где небольшое повышение цены окупалось более высоким ка-чест-вом и возможностью выбора.

Так выглядели полки обычных советских гастрономов в 1953 году. После 1960 года такого уже не было.

Приведенный ниже плакат относится к довоенной поре, но банки с крабами были во всех советских магазинах и в пятидесятые годы.

В упоминавшихся выше материалах ЦСУ приводятся данные о потреблении в семьях рабочих продуктов питания в различных регионах РСФСР. Из двух десятков наименова-ний продуктов лишь для двух позиций имеется существенный разброс (более 20%) от сред-него уровня потребления. Сливочное масло, при среднем уровне потребления по стра-не в количестве 5.5 кг в год на одного человека, в Ленинграде потреблялось в количестве 10.8 кг, в Москве – 8.7 кг, а в Брянской области – 1.7 кг, в Липецкой – 2.2 кг. Во всех остальных областях РСФСР душевое потребление сливочного масла в семьях рабочих было выше 3 кг. Аналогичная картина и по колбасе. Средний уровень – 13 кг. В Москве – 28.7 кг, в Ленинграде – 24.4 кг, в Липецкой области – 4.4 кг, в Брянской – 4.7 кг, в остальных областях – более 7 кг. При этом доход в семьях рабочих в Москве и Ленинграде не отличался от среднего дохода по стране и составлял 7000 рублей в год на члена семьи. В 1957 году я побывал в приволжских городах: Рыбинск, Кострома, Ярославль. Ассортимент продовольственных товаров был ниже, чем в Ленинграде, но и сливочное масло и колбаса лежали на прилавках, а разнообразие рыбных продуктов, по-жа-луй, было даже выше, чем в Ленинграде. Таким образом, население СССР, по мень-шей мере, с 1950 года по 1959 год было полностью обеспечено продовольствием.

Ситуация с продовольствием кардинально ухудшается, начиная с 1960 года. Правда, в Ленинграде это было не очень заметно. Я могу вспомнить лишь исчезновение из продажи импортных фруктов, консервированной кукурузы и, что было более значимо для населе-ния, муки. При появлении муки в каком-либо магазине выстраивались громадные очереди, и в одни руки продавалось не более двух килограмм. Это были первые очереди, которые я видел в Ленинграде с конца 40-х годов. В менее крупных городах, по рассказам моих род-ст-вен-ников и знакомых, помимо муки из продажи исчезли: сливочное масло, мясо, колба-са, рыба (кроме небольшого набора консервов), яйца, крупы и макароны. Резко сократился ассортимент хлебобулочных изделий. Я сам наблюдал пустые полки в продовольственных магазинах Смоленска в 1964 году.

О жизни сельского населения я могу судить лишь по нескольким отрывочным впеча-тле-ниям (не считая бюджетных исследований ЦСУ СССР). В 1951, 1956 и 1962 годах я отдыхал летом на черноморском побережье Кавказа. В первом случае я ездил с родителя-ми, а затем — самостоятельно. В то время поезда имели продолжительные стоянки на стан-циях и даже небольших полустанках. В 50-х годах к поездам выходили местные жители с разнообразными продуктами, среди которых были: вареные, жареные и копченые куры, вареные яйца, домашние колбасы, горячие пирожки с разнообразными начинками, вклю-чая рыбу, мясо, печень, грибы. В 1962 году из еды к поездам выносили лишь горя-чую кар-тош-ку с солеными огурцами.

Летом 1957 года я входил в состав студенческой концертной бригады, организованной Ленинградским обкомом ВЛКСМ. На небольшой деревянной барже мы плыли вниз по течению Волги и давали концерты в прибрежных деревнях. Развлечений в то время в се-лах было немного, и потому на наши концерты в местные клубы приходили практиче-ски все жители. Ни по одежде, ни по выражению лиц они не отличались от городского насе-ле-ния. А ужины, которыми нас угощали после концерта, свидетельствовали, что про-блем с про-довольствием даже в небольших деревнях не было.

В начале 80-х годов я лечился в санатории, расположенном в Псковской области. Однажды я пошел в близлежащую деревню с целью попробовать деревенского молока. Встреченная мною словоохотливая старушка быстро развеяла мои надежды. Она рассказа-ла, что после хрущевского запрета 1959 года на содержание скота и урезания приуса-деб-ных участков деревня полностью обнищала, и предыдущие годы вспоминались как золо-той век. С тех пор мясо полностью исчезло из рациона деревенских жителей, а молоко лишь иногда выдавалось с колхозной фермы для маленьких детей. А раньше мяса было достаточно и для собственного потребления и для продажи на колхозном рынке, что и обеспечивало основной доход крестьянской семьи, а совсем не колхозные заработки. Замечу, что по статистике ЦСУ СССР в 1956 году каждый сельский житель РСФСР потре-блял более300 литровмолока в год, в то время как городские жители потребляли 80-90 литров. После 1959 года ЦСУ прекратило свои секретные бюджетные исследования.

Обеспеченность населения промышленными товарами в середине 50-х годов была достаточно высокой. Например, в рабочих семьях на каждого человека ежегодно приобреталось более 3 пар обуви. Качество и разнообразие потребительских товаров исключительно отечественного производства (одежда, обувь, посуда, игрушки, мебель и другие бытовые товары) было намного выше, чем в последующие годы. Дело в том, что основная часть этих товаров выпускалась не государственными предприятиями, а артелями. Причем продавалась продукция артелей в обычных государственных магазинах. Как только появлялись новые тенденции в моде, они мгновенно отслеживались, и уже через несколько месяцев модные товары появлялись в изобилии на полках магазинов. Например, в середине 50-х годов возникла молодежная мода на туфли с толстой каучуко-вой подошвой белого цвета в подражание крайне популярному в те годы исполнителю песен в стиле рок-н-ролл Элвису Пресли. Эти туфли отечественного производства я спо-кой-но приобрел в обычном универмаге осенью 1955 года наряду с другим модным пред-ме-том – галстуком с яркой цветной картинкой. Единственный товар, который не всегда можно было купить, это популярные грамзаписи. Тем не менее, у меня в 1955 году были пластинки, купленные в обычном магазине, почти всех популярных в то время американс-ких джазовых музыкантов и певцов, таких как Дюк Эллингтон, Бенни Гудман, Луи Арм-стронг, Элла Фитцжеральд, Глен Миллер. Лишь записи Элвиса Пресли, нелегально вы-пол-нен-ные на использованной рентгеновской пленке (как тогда говорили «на костях») приходилось покупать с рук. Я не помню в тот период импортных товаров. И одежда и обувь выпускались небольшими партиями и отличались широким разнообра-зием моделей. Кроме того, было широко распространено изготовление одежды и обуви по индивиду-аль-ным заказам в многочисленных швейных и трикотажных ателье, в обувных мастер-ских, вхо-дя-щих в состав промысловой кооперации. Немало было портных и сапож-ников, рабо-тав-ших индивидуально. Самым ходовым товаром в то время были ткани. Я до сих пор по-м--ню названия таких популярных в то время тканей как драп, шевиот, бостон, креп-де--шин.

С 1956 по 1960 годы проходил процесс ликвидации промысловой кооперации. Основная часть артелей стала государственными предприятиями, а остальные были закрыты или перешли на нелегальное положение. Индивидуальное производство по патентам также было запрещено. Резко сократилось производство практически всех товаров широкого потребления, как по объему, так и по ассортименту. Именно тогда по-яв-ляются импортные потребительские товары, которые сразу становятся дефицитны-ми, несмотря на более высокую цену при ограниченном ассортименте.

Проиллюстрировать жизнь населения СССР в 1955 году я могу на примере своей семьи. Семья состояла из 4-х человек. Отец, 50 лет, начальник отдела проектного институ-та. Мать, 45 лет, инженер-геолог Ленметростроя. Сын, 18 лет, выпускник средней школы. Сын, 10 лет, школьник. Доход семьи состоял из трех частей: должностной оклад (2200 рублей у отца и 1400 рублей у мамы), ежеквартальная премия за выполнение плана обычно 60% от оклада и отдельно премия за сверхплановые работы. Получала ли такую премию мама, я не знаю, а отец получал ее примерно раз в год, и в 1955 году эта премия составила 6000 рублей. В другие годы она имела примерно такую же величину. Я помню, как отец, получив эту премию, раскладывал множество сторублевых купюр на обеденном столе в виде карточного пасьянса, а затем мы устраивали праздничный ужин. В среднем ежемесячный доход нашей семьи составлял 4800 рублей или 1200 рублей на человека.

Из указанной суммы 550 рублей вычиталось на налоги, партийные и профсоюзные взносы. На питание уходило 800 рублей. 150 рублей тратилось на оплату жилья и коммунальные услуги (вода, отопление, электроэнергия, газ, телефон). 500 рублей расходовалось на одежду, обувь, транспорт, развлечения. Таким образом, регулярные ежемесячные расходы нашей семьи из 4 человек составляли 2000 рублей. Неизрасходованных денег оставалось 2800 рублей в месяц или 33600 рублей (миллион современных рублей) в год.

Доходы нашей семьи были ближе к среднему уровню, чем к верхнему. Так более высокие доходы были у работников частного сектора (артелей), которые составляли более 5% городского населения. Высокие зарплаты были у офицеров армии, МВД, МГБ. Например, обычный армейский лейтенант командир взвода имел ежемесячный доход в размере 2600—3600 рублей в зависимости от места и специфики службы. При этом доходы военных не облагались налогом. Для иллюстрации доходов работников оборонной промышленности приведу лишь пример хорошо мне знакомой молодой семьи, работав-шей в опытно-конструкторс-ком бюро министерства авиационной промышлен-нос-ти. Муж, 25 лет, старший инженер с окладом 1400 рублей и ежемесячным доходом с уче-том различных премий и командировочных 2500 рублей. Жена, 24 года, старший техник с окладом 900 рублей и ежемесячным доходом 1500 рублей. В целом ежемесячный доход семьи из двух человек составлял 4000 рублей. В год оставалось около 15 тысяч рублей не-израсходованных денег. Полагаю, что значительная часть городских семей имела воз-мож-ность ежегодно откладывать 5 — 10 тысяч рублей (150 – 300 тысяч современных рублей).

Из дорогостоящих товаров следует выделить автомобили. Ассортимент автомобилей был невелик, но проблем с их приобретением не было. В Ленинграде в большом универмаге «Апраксин двор» находился автомобильный салон. Я помню, что в 1955 году там были выставлены для свободной продажи автомобили: Москвич-400 за 9000 рублей (эконом класс), Победа за 16000 рублей (бизнес класс) и ЗИМ (впоследствии Чайка) за 40000 рублей (представительский класс). Наших семейных сбережений было достаточно для приобретения любого из перечисленных выше автомобилей, включая ЗИМ. А автомобиль Москвич вообще был доступен для большинства населения. Тем не менее, реального спроса на автомобили не было. В то время автомобили рассматривались как дорогостоящие игрушки, создающие массу проблем по содержанию и обслуживанию. У моего дяди был автомобиль Москвич, на котором он всего несколько раз в год выезжал за город. Приобрел этот автомобиль дядя еще в 1949 году только потому, что во дворе своего дома в помещении бывших конюшен он мог обустроить гараж. Отцу на работе предлагали купить списанный американский Виллис, военный внедорожник того времени, всего за 1500 рублей. Отец отказался от машины, так как держать ее было негде.

Для советских людей послевоенной поры было характерно стремление иметь как можно больший денежный запас. Они хорошо помнили, что в годы войны деньги могли спасти жизнь. В самый трудный период жизни блокадного Ленинграда функционировал рынок, где можно было купить или обменять на вещи любое продовольствие. В ленин-град-ских записках моего отца, датированных декабрем 1941 года, указывались такие цены и вещевые эквиваленты на этом рынке:1 кгмуки = 500 рублей = валенки,2 кгмуки = кА-ра-кулевая шуба,3 кгмуки = золотые часы. Однако похожая ситуация с продовольст-ви-ем была не только в Ленинграде. Зимой 1941—1942 годов небольшие провинциальные го-ро-да, где не было военной промышленности, вообще не снабжались продовольствием. Населе-ние этих городов выживало лишь за счет обмена бытовых товаров на продукты с жителя-ми окрестных деревень. Моя мама в это время работала учителем младших классов в старин-ном русском городе Белозерск, на своей родине. Как впоследствии она расска-зывала, к февралю 1942 года умерло от голода более половины ее учеников. Мы с мамой выжили только потому, что в нашем доме еще с дореволюционных времен было довольно много вещей, которые ценились на селе. Но бабушка моей мамы также умерла от голода в феврале 1942 года, поскольку оставляла свою еду для внучки и четырехлетнего правнука. Единственное мое яркое воспоминание той поры – новогодний подарок от мамы. Это был кусок черного хлеба, слегка посыпанный сахарным песком, который мама называла пи-рож-ным. Настоящее пирожное я попробовал лишь в декабре 1947, когда неожиданно стал богатеньким Буратино. В моей детской копилке оказалось более 20 рублей мелочи, а мо-не-ты сохранялись и после денежной реформы. Лишь с февраля 1944 года, когда после сня-тия блокады мы вернулись в Ленинград, я перестал испытывать непрерывное чувство голода. К середине 60-х годов сгладилась память об ужасах войны, в жизнь вступило но-вое поколение, не стремившееся откладывать деньги про запас, и автомашины, к тому вре-ме-ни подорожавшие в 3 раза, стали дефицитом, как и многие другие товары.

Назову некоторые цены в 1955 году: ржаной хлеб – 1 руб./кг, булка — 1.5 руб./0.5 кг, мясо — 12.5–18 руб./кг, живая рыба (карп) – 5 руб./кг, осетровая икра – 180 руб./кг, обед в столовой — 2-3 рубля, ужин в ресторане с вином на двоих – 25 руб., кожаные туфли — 150 – 250 руб., 3-скоростной велосипед Турист – 900 руб., мотоцикл ИЖ-49 с двигателем 350 куб. см – 2500 руб., билет в кино — 0.5–1 руб., билет в театр или на концерт — 3-10 руб.

Валерий Антонович Торгашев, д.т.н., профессор.

 Отправлено: 06.01.16 03:07. Заголовок: Времяонид пишет: Эх..

Времяонид пишет:

цитата:

Эх, хорошо в стране советской жить!

Голод в СССР (1946—1947)

Голод в СССР 1946—1947 — массовый голод в СССР после окончания Великой Отечественной войны.

Причины голода 1946—1947 гг
По мнению исследователей[1], послевоенный голод был следствием сочетания ряда факторов:

развала сельского хозяйства страны из-за последствий войны (недостаток рабочих рук, техники и лошадей, уничтожение многих сёл на Украине и в Черноземье и т. д.). Так, численность трудоспособного мужского сельского населения после войны откатилась к уровню 1931 года, поставки сельхозтехники в годы войны фактически не велись, поголовье лошадей составляло около 45 % от довоенного, валовая продукция сельского хозяйства за годы войны сократилась на 40 %, поголовье скота сократилось в сравнении с концом 1930-х годов;

засухи 1946 года, которая привела к существенному, но не катастрофическому снижению урожая. Сбор зерна в 1946 году составил 39,6 млн тонн — на 16 % ниже, чем годом раньше и в 2,4 раза ниже, чем в 1940 г[2].

политики советских властей: экспорта зерна за рубеж, в том числе и для достижения политических целей; создания стратегического зернового резерва на случай новой войны, несмотря на крайне неудовлетворительное обеспечение граждан СССР продовольствием; увеличения налоговой нагрузки на население параллельно со снижением оплаты труда и ростом цен.
Информация о событиях 1946—1947 годов как о голоде была впервые опубликована в СССР в 1988 году в «Истории крестьянства», тогда его причинами были названы только катастрофическая засуха и последствия войны. В монографии В. Ф. Зимы[1] приводятся доводы в пользу точки зрения, по которой одной из главных причин голода стала политика советских властей:

цитата:

Голода 1946—1947 гг. в СССР могло не быть, поскольку государство располагало достаточными запасами зерна. Одна его часть, не самая крупная, экспортировалась. В течение 1946—1948 гг. экспорт составлял 5,7 млн т зерна, что на 2,1 млн т больше экспорта трёх предвоенных лет. Другая, основная часть запасов никак не использовалась. На неприспособленных для хранения складах зерно портилось настолько, что не годилось к употреблению. По неполным подсчётам за 1946—1948 гг. в целом по СССР было начисто загублено около 1 млн т. зерна, которого могло хватить многим голодающим.

Имеются данные о 4,43 млн тонн экспорта[2] за 1946—1948 годы, причем из 1,23 млн тонн, экспортированных в 1946 году, по меньшей мере 500 тыс. т было экспортировано во Францию в первой половине года — то есть до начала голода, а в 1948 году (после его окончания) было поставлено на экспорт 2,59 млн. Таким образом, непосредственно во время голода за рубеж было вывезено до 1,4 млн тонн зерна.

Продовольственное снабжение и уровень жизни населения

Послевоенный кризис советской экономики (связанный с конверсией и началом холодной войны) привел к снижению и без того невысокого уровня жизни людей и поставил их на грань голода. Заработная плата рабочих снизилась почти вдвое[2], при средней зарплате молодого рабочего 200 рублей в месяц питание в заводской столовой обходилось в 8-9 рублей в день. При предприятиях и учреждениях поощрялось создание огородов, без которых выживание рабочих становилось невозможным.
Дефицит продовольствия в 1946 году привёл к тому, что государство сняло с продовольственного пайка практически всё сельское население (100 млн человек), которому предлагалось выживать исключительно за счёт собственного подсобного хозяйства. Однако из-за директив по максимизации хлебозаготовок, в 8 % колхозов оплата трудодней зерном была прекращена (в Черноземье не выдавали зерно больше половины колхозов), а большинство остальных выдавало не более 1 кг зерна в день. Денежная оплата труда в 30 % хозяйств не осуществлялась, поэтому приобрести продовольствие за деньги люди там также не могли. При этом в сентябре 1946 года цены на хлеб в государственных магазинах были повышены вдвое. В то же время ещё осенью 1945 года были отменены льготы по уплате сельскохозяйственного налога для семей погибших на фронте и получивших инвалидность в ходе боевых действий, несвоевременная выплата налога грозила крупным денежным штрафом или конфискацией скота.
Помимо всего прочего, на самом пике голода в феврале-мае 1947 года производилось фактически принудительное размещение очередного облигационного госзайма среди населения. Обращения людей в органы госвласти с просьбой вернуть деньги, которые могут спасти их семьи от голода, практически всегда оставались без ответа[2].
В лучшем положении в те годы было продовольственное снабжение рабочих оборонных предприятий, сотрудников милиции (они продолжали получать хлеб по карточкам) и номенклатуры.

Масштабы голода

Из воспоминаний… Курская обл., слобода Белая, Соколов Владимир Григорьевич, 1929 года рождения:

цитата:

То время помнится действительно тяжелейшими испытаниями. Отец работал маляром в районе, я заканчивал учёбу и одновременно подрабатывал с ним. Часто бывало такое, что для того чтобы только пообедать — приходилось идти к отцу за несколько километров. Простой борщ из крапивы, да хлеб как глина — от которого чуть не умер как-то. А мать вообще непонятно что ела: как говорила — лепёшки из листьев и цветов липы. Люди находились всё время в режиме миграции: искали где и как выжить, на вокзалах обросшие и измождённые люди, на улицах можно и умерших видеть. И это всего лишь на следующий год после Победы…

Запасы зерна, предназначавшегося для снабжения городов, иссякли весной 1946 года. В связи с начавшимся голодом руководство отдельных регионов просило выдать зерно из госрезерва, но получило отказ[2].
К весне 1947 года в одной только Воронежской области число больных с диагнозом «дистрофия» составляло 250 тыс. человек, всего по РСФСР — 600 тыс., на Украине — более 800 тыс., в Молдавии — более 300 тыс. Таким образом, не менее 1,7 млн человек в СССР числились «официально голодающими», смертность от дистрофии достигала 10 % от общего числа людей, которым был поставлен этот диагноз[2]. Также выросла заболеваемость так называемой «асептической ангиной» (анемия, вызванная употреблением в пищу неубранного зерна, бывшего под снегом) и другими болезнями, связанными с голодом, употреблением в пищу суррогатов (содержание примесей в хлебе достигало 40 %) и т. д. Особенно высокой была детская смертность, в начале 1947 года составлявшая до 20 % общего числа умерших. В ряде областей Украины и Черноземья были отмечены случаи каннибализма[2]. Острый дефицит продовольствия, впрочем, не приведший к массовому голоду, существовал в СССР до конца 1940-х годов.
Приблизительный подсчёт числа жертв голода 1946—1947 годов является затруднительным из-за отсутствия достоверной демографической статистики по этому периоду (между 1939 и 1959 годами переписей населения не было), попыток властей скрыть масштабы и сам факт голода (секретная переписка в 1946—1947 годах, «засуха» и «последствия войны» в 1980-х годах), ослабления контроля над текущим учётом населения в послевоенные годы. Известно, что в 1947 году официальная смертность в СССР выросла в 1,5 раза (примерно на 800 тыс. человек, из которых половина пришлась на долю РСФСР), ухудшились и другие демографические показатели (рождаемость, регистрация браков и т. д.). В начале 1947 года сверхсмертность от голода в РСФСР и на Украине перекрыла естественный прирост населения, численность сельского населения сократилась почти на 1 млн человек. По оценке М. Эллмана, всего от голода в 1946—1947 годах в СССР погибло от 1 до 1,5 млн человек[3]. Однако некоторые исследователи считают эти цифры завышенными[4].

Помощь голодающим

Запросы региональных властей о необходимости выдачи зерна из госрезерва либо оставались без внимания, либо удовлетворялись в объёме, в 2-3 раза меньшем необходимого, и через несколько месяцев после запроса. Некоторое улучшение снабжения происходило с середины 1947 года, когда пик голода уже был пройден. В это время советское руководство ввезло из Китая 200 тыс. тонн зерна и бобов сои, на Украину и в Белоруссию поступала «помощь жертвам войны» по каналам ООН[2].

Социальные последствия

В отличие от голода 1932—1933 годов, такие меры, как тотальное изъятие продовольствия у колхозов, не выполнивших план, на практике не применялись. В то же время было осуждено более 10 тыс. руководителей колхозов, обвинённых в недостаточной жёсткости по реализации плана заготовок зерна[2] или его утаивании. Репрессиям подвергались и «расхитители зерна», круг которых по закону был чрезвычайно широк (см. Закон о трёх колосках).
Страх голодной смерти привёл к небывалому росту преступности (за хищения хлеба в 1946-47 годах были осуждены около 400 тыс. человек) и, как следствие, к увеличению числа заключённых в советских лагерях, труд которых использовался всё шире[5]. В ряде районов государственные хлебозаготовки встретили вооружённое сопротивление, в крупных городах стали распространяться листовки с призывами к акциям гражданского неповиновения. Значительно выросло количество должностных преступлений, развился теневой рынок продовольствия, на котором перепродавались полученные в спецраспределителях или украденные продукты.
В условиях ослабления контроля над учётом и миграциями населения, многие голодающие сумели выехать из сельской местности в города и более благополучные районы страны, где выживали, нанимаясь на стройки, или вели нищенский образ жизни (борьба с нищенством в городах началась только в середине 1950-х годов). Наряду с послевоенной разрухой, отток населения также способствовал продолжительному упадку сельского хозяйства в СССР, довоенные показатели производства которого были восстановлены только к середине 1950-х годов. За это время из советской сельской местности так или иначе выехало более 10 млн человек.
Засуха 1946 года послужила причиной разработки комплексной программы, направленной на предотвращение засух, песчаных и пыльных бурь путём обустройства водоёмов, посадки лесозащитных насаждений и внедрения травопольных севооборотов в южных районах СССР (Поволжье, Северный Кавказ, Украина). Принятое 20 октября 1948 года постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 20 октября 1948 года «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоёмов для обеспечения высоких устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР»[6] известно также как Сталинский план преобразования природы.
В результате засухи в УССР экологами было основано Украинское общество охраны природы.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B4_%D0%B2_%D0%A1%D0%A1%D0%A1%D0%A0_(1946%E2%80%941947)

 Отправлено: 09.01.16 23:35. Заголовок: Сколько людей стольк..

Сколько людей столько и мнений. Мне наверно повезло с предками, что-то их воспоминания не очень страшные. Хотя, конечно, это Сибирь, а не территория военных действий.
Вот воспоминания моего отца:

Память детства

Я родился 21 декабря 1938 года и если довоенные события возникают в памяти отдельными хаотичными эпизодами, то с началом войны все выстроилось в четкий порядок. 21го июня мне исполнилось два с половиной года и начало войны очень хорошо запомнилось двумя яркими картинками, как фотографиями. Первая, два электрика пришли в наш барак, и срезают электрический патрон с лампочкой над входной дверью под козырьком барачного крыльца. Вторая картинка – это светомаскировка на окнах. На улицу вынесли стол, бабушка варила клей, а мама с девятилетней сестренкой режут газетные полоски и наклеивают крест-накрест на окна от «взрывной волны». И это было в четырех тысячах километров от Москвы, в шахтерском городке Кузбаса, Ленинск –Кузнецке.
Отца я своего не помнил, его призвали на финскую войну, он был политруком роты и как позднее рассказывала сестра отца, он поднимал роту в атаку. В войну с немцами отец уже был командиром саперной части, занимающейся строительством полевых аэродромов.
В соседнем бараке, таком же, как наш, появился призывной пункт. Призывников одевали в черную рабочую спецовку. Призывники учились дней десять. Маршировали они без песен.
Той зимой меня редко выводили на улицу. Матери было некогда, в выходные она отправлялась чистить подъездные пути от снега, там можно было заработать спирт, чтобы обменять его на сливочное масло, которое стоило 1200 рублей, больше, чем зарплата матери за месяц. Спирт выдавали в сильный снегопад, после которого мороз доходил до сорока градусов. На этой работе легко было простыть. Разгорячатся во время чистки, вспотеют, а тут – мороз. Но мать редко болела. Или я об этом не знал, к врачам она не обращалась.
Давали чистого спирта или водки, грамм по двести. Мать сливала его в бутылку. Поллитра можно было обменять на килограмм сливочного масла. Масло было самодельное, как сейчас бы сказали «деревенское».
Молоко тоже было не такое, как сейчас. Зимой его продавали замерзшим, кружочками, с желтоватым наплывом масла сверху. Нынешнее «магазинное» молоко так не замерзнет. Масло съедали с картошкой и хлебом, Молоко, замороженное кругами, мы покупали до конца войны, зимой.
Булка хлеба на рынке тогда стоила 300 рублей, то есть на зарплату матери (около 800 рублей) можно было купить меньше трех булок. Но мы хлеб не покупали, хватало того, что выдавали по карточкам. Деду, машинисту паровоза, полагалось больше матери, остальным меньше – как иждивенцам. Хлеб был чернее «бородинского», я слышал разговоры, что формы мажут солидолом. А солидол я хорошо знал - дед смазывал им оси тележки. На этой тележке осенью дед с матерью привозили картошку с поля. Сажали они весной, по «загону»: соток десять, иногда больше. Когда приходила пора копать картошку, дед порой оставался на ночь караулить. Загон был далеко, километра за три-четыре от дома. Но зато картошки хватало.
В первый год войны бабушка часто наведывалась в «Торгсин», сдавала золотые украшения – обручальные кольца, крестики и перстни, оставшиеся от бабушкиных родителей, умерших в год моего рождения.
Дед любил выпить и часто ругался с бабушкой, вовлекая в ссору всех домашних. Работу он не прогуливал, но иногда его уличали в нетрезвости и тогда переводили в депо кочегаром, топить ланкаширский котел.
Вокруг барака был хороший пустырь, весной 42-го года его раскопали на огороды. Мы частенько туда ходили за горохом, бобами, морковкой. Дед в тот год получил участок земли под строительство собственного дома в километре от нашего барака. Огород был большой, девять соток, давали по шесть, но за сына Михаила, орденоносца, добавили еще три. Бабушке выписали шпалы. Шпалы эти не пропитывались креозотом, поэтому жить в таком доме было нормально. Строили дом два года, только в 44-м переехали. Мать не разрешала мне ходить одному на участок, боялась, что я свалюсь с лесов.
В нашем бараке было восемь двухкомнатных квартир, и одна маленькая, примерно 10-12 квадратных метров, на втором этаже над коридором первого этажа. В ней жил мой друг Толя Лыжин с матерью и братом Генкой. Генка еще не говорил в тот год, но уже шустро бегал. Он удивлял нас тем, что мог съесть несъедобное, а у нас с Толиком не хватало ума, чтобы его предостеречь. Мать Толика, женщина маленького роста (чуть больше полутора метров), самоотверженная, ради детей пошла работать в шахту. Уже после войны, когда женщин вывели на поверхность, она стала машинистом шахтного подъемника.
Над нами жили Мезенцевы (те самые, у которых падал из окна малыш). Старшему тогда, в 42-м, было больше десяти, «летуну» около двух. У них на квартире жил шахтер, еврей. Про него ехидничали, что единственный еврей-проходчик – потому что война. Рядом с нами жила семья Иванцевых, пять человек. Отец – милиционер. Дети: Федя, Ваня и их сестра, не помню, как ее звали. Федя – восемнадцатилетний олигофрен. Ваня с сестрой тоже были, видимо, умственно-отсталыми, потому что не окончили даже начальной школы. Еще на втором этаже, в другой половине дома, жил Смык – горный инженер, его потом перевели в соседний город Белово на шахту, но он приезжал к нам в гости. У него были две дочери лет по пятнадцати, они с нами, маленькими, не играли. В других квартирах тоже были дети, но мы всегда бегали с Толиком вдвоем.
Тогда же, в ноябре, Лыжины получили похоронку на отца, он погиб под Сталинградом. Я не помню, чтобы Толик плакал. Видимо, ребенок не понял, какое случилось горе, да и отца он вряд ли помнил, в начале войны ему было два года, как и мне.
Зимой я часто болел, и ко мне приезжал на санях фельдшер Каратаев (в то время даже у больших начальников были прикрепленные лошади). Одет я был тепло: бабушка сшила мне ватные штаны и фуфайку, у меня были валенки и круглая шапка с длинными веревочками, обвивавшими всю голову, но и такая экипировка не спасала от простуд.
На Новый Год (43-й) мы нарядили комнатное растение с листьями, похожими на листья клена. Точное его название я не знаю. То растение мы несколько раз использовали вместо елки.
Тетка ходила в балетную школу во Дворце Шахтеров, уроки вели эвакуированные из Ленинграда. Бабушка сшила ей пачку, ее крахмалили, белые тапочки-пуанты. Видимо, у нее были способности, потому что когда преподаватели уезжали в освобожденный Ленинград, предлагали ей отправиться с ними. Но подробностей уже не узнать – тетки нет в живых.
Бабушка часто по вечерам раскладывала карты – ворожила на Михаила, который слал письма с фронта иногда с фотографиями. Он любил фотографироваться, то с пистолетом в руке, то с биноклем на груди. Михаил до войны окончил Томское артиллерийское училище, хотя начинал в танковом. Наверное, их переформировали. Он воевал в гаубичном полку, гаубица 152 м. Михаил был три раза ранен, одно очень серьезное ранение в легкие от снайпера. Бабушка больше других детей любила Михаила, даже часто говорила, чтобы ее похоронили на кладбище рядом со станцией: когда будет Михаил ехать домой, она «услышит». Ее мать и отец были похоронены на другом кладбище, но сама она хотела именно у железной дороги с «запада» - чтобы «услышать».
Когда с фронта шли хорошие вести, бабушка пела. Ее любимыми песнями были «Мой костер в тумане светит», «Очаровательные глазки», «Темно-вишневая шаль» и многие другие. Я тоже любил петь эти песни и знал их наизусть.
Сорок третий год был уже гораздо спокойнее. Призывной пункт перестал действовать. В барак, где он находился раньше, привозили каких-то людей с освобожденных территорий. Это были люди славянского типа, и их не охраняли, но отношение к ним было безразличное. Скорее всего, это были люди, которых привозили для работы на шахтах, не заключенные, но и «неинтересные» для власти. Когда был призывной пункт, туда нельзя было заходить, а теперь можно было.
Как-то сказали, что там умирает человек от голода. Я пошел посмотреть. На первом этаже, в коридоре, прямо на полу лежал человек, около него была еда, но он не ел. Наверное, он был болен, но почему его не увезли в больницу, не оказали помощь – не понимаю. «Скорая помощь» тогда уже работала. Он так и умер.
В депо был конный двор, где содержали лошадей. Лошади использовались, как транспорт, у начальника ПТУ (погрузо-транспортного управления) и главного инженера, и даже фельдшера, были персонально прикрепленные лошади, как легковые машины. Деду давали лошадь, и он ездил покупать продукты в деревню. Ездили они вдвоем или втроем, потом дед рассказывал, что за ними гнались волки, но с такой «оравой» не стали связываться, как я теперь понимаю, эти рассказы были для нас с теткой.
Дед часто принесет что-нибудь сладкое и говорит:
- Зайчик передал.
Деду было 55 лет, и он был самым старым машинистом в ПТУ. Два его брата работали машинистами в городе Тайга на МПСовских путях, и третий – там же, бригадиром путевых рабочих. Интересно, что дядя Федя (как я его звал), работая на свежем воздухе, прожил дольше своих братьев. А первым умер дед Гурьян, когда ему было 55 лет. Все трое его сыновей погибли на фронте. У дяди Феди было три дочери: Вера, Надежда, Любовь. Учительница Надежда ушла добровольцем на фронт и воевала в зенитном расчете. У Ефрема, младшего брата, тоже было три дочери. В Монгольской кампании Ефрему отрезало ногу, но он продолжал работать машинистом.
Отца своего я не помнил, и мне о нем мало рассказывали. В основном – его сестра, тетя Фая, которая всю жизнь поддерживала с ним отношения. Его забрали на Финскую войну, где он был политруком, и ему приходилось поднимать роту в атаку. После Финской он, возвращаясь домой, сразу попал на Германскую, но здесь его уже использовали по специальности, он оказался в инженерных войсках, строил аэродромы. Войну закончил майором и продолжал служить, будучи командиром войсковой части. Там он нашел фронтовую подругу, за что мать всегда винила его.
Итак, в конце 43-го начале 44-го взрослым было не до меня, и мы с Толиком занимались своими играми. Тетка Галина в 43-м пошла в первый класс. Мать делала ей тетради из старых газет, и «хорошие» - из конторских бумаг, исписанных с одной стороны. Настоящие тетради появились уже после войны.
Я нередко крутился возле Галины, делавшей уроки, и поэтому быстро научился считать. Когда сам пошел в школу, проблем с арифметикой не было, а вот грамотно писать я так и не научился.
А весной 44-го мы переехали в свой дом. Бабушка выращивала в огороде много всего: огурцы, помидоры, горох, бобы, морковку, даже дыни. Дед соорудил погреб, куда на зиму ставили бочки с квашеной капустой, солеными помидорами и огурцами. Бабушка умела все это готовить, и я до сих пор с благодарностью вспоминаю. Дед вырыл колодец, но та вода годилась только на поливку. За водой для питья и готовки мы с дедом ездили на водокачку. Бабушка, была очень аккуратная. В доме часто мыли полы, вытирали пыль, драили окна. К большим праздникам белили стены и потолок.
Когда мы вселились, стены еще не были оштукатурены. Дед щипал «дранку», обивали ею стены и штукатурили. Позднее оштукатурили дом и снаружи. Я полюбил лазать на крышу, мне нравилось с нее смотреть на горизонт, на запад. Мне говорили, что там деревня Красное, а дальше на горе «озеро» Если смотреть на закат, то действительно, казалось, что на горе озеро. Я подолгу наблюдал закаты.

На месте покоса после войны построили химкомбинат, вывезенный из Германии. В 45-м году на место будущего химкомбината завезли пленных немцев. Их привезли в товарных вагонах и выгрузили в поле. Мы с дедом Михаилом Лукьяновичем ходили смотреть на пленных и выменивать у солдат поделки – ножички: в пульку вделано лезвие, а пулька вставлена в винтовочную гильзу, оригинальный ножичек.
Охранники не отгоняли от пленных. Офицеры стояли отдельной группой, все стройные, выхоленные, в красивой форме, идущей к фигуре. В фильмах о войне немцы были такие же, и солдаты тоже, у них была «мешковатая» форма.
Потом туда стали завозить оборудование химического завода из Германии.

Возвращаюсь к рассказу о детстве. В августе я вернулся к деду с бабушкой. Тетка записала меня в первый класс на фамилию деда, так я и учился на его фамилии до окончания школы. Митька тоже шел в первый класс.
Бабушка сшила мне сумку из плотной зеленой материи с лямкой через плечо, такие сумки были у большинства ребят. Чернильницы, хоть их и называли «непроливашками», все равно оставляли пятна на сумке, иногда кляксы на тетрадях. «Газетных» тетрадей уже не было, писали в настоящих.
Учиться в первом классе мне было легко, потому что, благодаря тетке, которая уже пошла в 4-й класс, я многое знал и с самим процессом обучения был знаком. Галина училась в женской школе-десятилетке, а я пошел в начальную школу №12 – смешанную. Мужская школа была от нас далеко, километрах в трех.
В классе половина мальчиков была из детдома. Так как детдом находился вблизи от женской десятилетки, то девочки из детского дома ходили туда, а мальчики к нам. Многие из них были из Ленинграда, родителей не помнили, и, возможно, даже себя (как я понял много позже) – среди них было несколько Кировых. После я узнал, конечно, что эту фамилию давали в детдоме многим ленинградцам, если не могли назвать свою, настоящую. А в то время я считал, что фамилии у всех разные, кроме родственников. Так, был уверен, что все наши Кировы – родня Сергея Мироновича.
По местам нас рассаживала учительница – строгая и красивая, как бы сейчас сказали, с модельной внешностью: худая и высокая. Но лет ей было около тридцати или даже больше. Про ее семейную жизнь мы знали мало, только то, что она одинокая и бездетная. Муж мог погибнуть на войне, но она нам о себе не рассказывала.
Мы оказались с Митькой в одном классе, его дом был напротив нашего. У Митьки было три сестры, две уже работали: одна продавцом, другая кассиром в кинотеатре, и обе замужем, а третья сестра Геля была с 42-го года, с разницей почти на четыре года. Митька учился плохо, ему не с кого было брать пример, мать практически безграмотная. У Митьки считалось, что отец погиб на войне, и что-то детям платили за отца, но, видимо, гроши. Жили они за счет огорода, и им помогали деревенские родственники. Митька проучился до зимы, ему, как сыну погибшего на фронте отца, выделили в школе валенки. Но в один из зимних дней, поставив валенки на плиту сушиться, он сжег их, и ему пришлось бросить первый класс, не в чем было ходить.
Я, как и многие школьники, не любил уколов, но нас обязывали их ставить, и два или три раза в год кололи. Также проверяли на вшивость. Учителю приходилось осматривать наши одежды и головы. В одеждах они были, как правило, в складках и швах. После этого направляли в «прожарку», откуда надо было принести справку. Бабушка всегда стирала одежду, и мы ее гладили «угольным» утюгом. В утюг насыпались горящие угли. Но у нас всегда была горячая плита, иногда даже красная, поэтому уголь закладывали редко, чтобы показать, как это делается.
В первом классе у нас не было драк, учились спокойно. В классе были ребята с Нахаловки – лог, где люди селились без спроса у властей. Строили землянки – ямы глубиной в метр, на склонах используя рельеф. Еще на полметра-метр забивали деревянные колья, обвязывали прутьями и засыпали землей – получались стены. Окошечки маленькие, самодельные, на крышах было то, что кто нашел. Крышу для тепла тоже заваливали землей. Родители по крышам не разрешали бегать, боясь, что они завалятся, но у Митькиной тетки на крыше росли тыквы.
В 47-м, вроде, отменили выдачу продуктов по карточкам. Дед или бабушка занимали ночью или под утро очередь за хлебом, иногда в пять или шесть мы с теткой шли в очередь. Давали ограниченное количество хлеба в одни руки, или булку или две. Когда были карточки, часто давали рыбу – соленую кету и горбушу. Ее брали, потому что выбора не было. Бабушка ее вымачивала и варила с супом. Мне нравилось. А когда отменили карточки, бабушка эту рыбу варила реже, очень соленая была.

Эта станция обслуживала четыре шахты: Кирова, Журинка, Ярославкого и «А». Шахта «А» почти в центре города, она была уже на грани закрытия, но терриконик у нее был большой. По терриконику лазали люди, выбирая из породы уголь. Занятие крайне опасное. Терриконики дымились, а в темноте были видны участки раскаленного угля. Говорили, что были случаи, когда проваливались в эти горящие «очаги. Другой опасностью было то, что порода из вагонетки высыпалась сверху пирамиды, скорее, конуса, и катились глыбы иногда до самого низа. У подножья встречались довольно большие глыбы, которые откатывались на десятки метров. Но люди жили бедно, и вынуждены были таким способом добывать уголь. Никто людей не отгонял, а вот на станции уголь в вагонах охранялся, хотя и были попытки его воровать. Однажды парня с соседней улицы застрелил охранник. В соседнем бараке с нашим домом олигофрен Ваня частенько таскал уголь, но, слава Богу, ему удавалось не попадаться.
Однажды, катаясь с дедом, мы заехали на лесной склад у горного парка, там были холмы и рядом шахта «Журинка», и я увидел пленных японцев, которые выглядели очень страшно – некрасиво. Широкие морды, большие широкие зубы. Японцы коренастые, совсем непохожие на современных киношных, не то, что немцы. Их охраняли, но не строго, нас на паровозе не проверяли. Японцы приносили рис и выменивали у бригады на другие продукты и табак. В продаже риса почти не было, и поэтому дед тоже с удовольствием менялся.

На лето я уехал к матери, и она отправила меня в пионерлагерь. В этот лагерь я ездил много раз, до седьмого класса. Лагерь был расположен на живописном берегу реки Томь. Берег скалистый, высоким обрывом, метров десять-пятнадцать. На обрыве была закреплена лестница. У нас деревянная, а в соседнем лагере Коксо-химзавода – железная. Видимо, раньше, до войны это был дом отдыха. Здание двухэтажное, деревянное. Стены дощатые с засыпанными внутрь опилками и шлаком. Зимой оно не использовалось, хотя и были печки по коридору, но ими никто не пользовался. На первом этаже была столовая, где мы ели в три смены. Мне в лагере нравилось. Здание находилось в сосновом бору, прореженном перед лагерем, как в парках, с многочисленными спортивными площадками. Недалеко была баня, но так как мы часто купались в Томи, то и баня была постольку поскольку. За баней была заброшенная лесопилка и вагонный спуск с обрыва к реке. Видимо, раньше здесь была лесоразработка, а теперь остатки. Впрочем, вагонетку как-то спустили вниз. Слава Богу, не смотря на фантазии и желание спуститься на вагонетке, никто на нее не влез, потому что это был бы «смертельный номер».

Из пионерлагеря я возвращался поездом. По вагону ходило много инвалидов войны, некоторые пели под гармошку… Ну, сколько он в то время соберет? Инвалидов много было на базаре у магазинов. Они быстро стали спиваться. У безногих были платформочки величиной с табуретку и колеса от подшипников диаметром , наверное, сто и меньше мм. Старались, чтобы они были меньше, тогда руками упираться было легче. Руки были крепкие, мужики молодые… многие спивались от горя.
В вагонах я впервые увидел морфинистов – наркоманов. Женщины ставили себе укол прямо через штаны в бедро, не скрываясь от посторонних глаз. Конечно, это было редко, но несколько раз я видел. Мужиков не видел.

У нас в школе стали появляться Ломоносовы – так мы звали учеников на три-четыре года старше нас, которые во время войны не учились, а теперь наверстывали. Они снисходительно терпели наши издевки, но щелчки были увесистые. Один, массивный и добрый, учился с нами до пятого класса и пошел сразу работать.
Со мной часто ходил Чаткин. Ему тоже было шестнадцать, и на голову выше меня. Был он тоже незадиристый, его мать работала в столовой на шахте. После занятий он бегал туда обедать и приходил, и мы шатались то в парке, то искали подшипники для самокатов. Подшипников можно было набрать много. Шахтные конвертора были, видимо, длинные, роликов много, и бракованные они валялись где-нибудь в куче. Выбивай и забирай. Из досок выпиливали детали, и умудрялись делать самокаты наподобие мотоцикла с коляской, даже придумывали тормоза передние и задние. На самокатах катались оравами, особенно, где были пригорки.
Наша школа была начальной, то есть, после четвертого класса мы должны были пойти в другую школу. Но, видимо, некуда было переводить, и так были большие классы, и объявили, что с будущего года школа будет семилетка. Четкин сбежал из дома и прислал письмо, где сообщил, что теперь он в Крыму, погонщик верблюдов. Я думал, что верблюдов водят только в пустынях: Кара-Кумах и Кызыл-Кумах, и очень удивился неожиданному знанию.
Митька, мой уличный дружок, все еще не закончил первый класс. Два года выпали из-за отсутствия валенок, зимой не в чем было ходить. А еще год по глупости учителей, оставивших его на второй год. А парень был нормальный, наше общение шло нормально, и я не чувствовал отсталости Митьки по сравнению с одноклассниками. Это уже гораздо позднее учителям запретили оставлять на второй год в первых классах.

В комбинате был свой магазин. Директор по фамилии или имени «Зяма». Там выбор был больше, чем в других магазинах. Но вскоре в продовольственных тоже появилось все. Я помню очереди, когда появлялись яблоки, виноград, апельсины, а все остальное было. Конфеты фабрики «Рот-Фронт», «Крупской», коньяки, икра красная и черная, крабы – все, что потом стало большим дефицитом. Мать рассказывала, как посадили Зяму. Оказалось, он присваивал, ему дали десять лет.

В пятом классе у нас было много хулиганов пятнадцати-шестнадцатилетних, в то время, как большинство учеников 10-11 лет. Зачем их оставляли на второй год – совковая бестолковость. Похоже, таких учеников боялись учителя, особенно женщины, некоторые ходили с ножичками, выказывая свою блатненость. Насколько я был наслышан о лагерных порядках зеков, в школе была попытка утвердить таковой. Над пятиклассниками старались верховодить эти хулиганы. Практиковалась игра на деньги, в карты – бура, очко, хотя, какие это были деньги. Так же распространенная была игра в пристенок. Я, конечно, был бесправный. Но из-за того, что старался с бандитами не контачить, проходил мимо них, и в их разборках не участвовал.
Хулиганы часто срывали урок, и при подавленности общей массы учительница боялась выступать против зачинщиков. Они смотрели на нее похотливо, и она, возможно, чувствовала это, и когда устраивала классные собрания, то ругала тихонь-середнячков.
У меня не было желания учиться в этой школе, я все время твердил, что уеду к деду. Тетка пошла учиться в 8-й класс. Может, матери было стыдно, что меня она забрала, а сестра предоставлена сама себе. Короче, я переломил ее, и со второй четверти вернулся в свой класс, к деду. Дед продолжал работать машинистом, я изредка приходил к нему покататься. Кочегар оказался пожилой и деловой, он брал одного заядлого любителя покататься за то, что тот лазал в тендер и подбрасывал уголь. Парень ради катания убегал с уроков. Он заикался и говорил «авазничаю», на сленге должно было звучать «кавказничаю». Я знал таких ребят, которые ездили с шоферами, попутно помогая обслуживать автомобиль, мыть, смазывать, главное для них было – быть при машине. Иногда таким давали порулить, и это было им высшее счастье. В деревне и Митьке давали порулить трактором. Мог же.
В пятом классе мы снова сдавали экзамены. Я попал в такую полосу, когда, начиная с четвертого класса, каждый год сдавали экзамены. Если после нас стали помаленьку отменять экзамены, скажем, в пятом и шестом, потом в восьмом и девятом, то мы шли как бы последними, кому досталось все. Видимо, учителя старались на свой взгляд переводить учеников, у которых оказывались случайные ошибки, так, по всей видимости, по русскому языку.
Весной в пятом классе мы увлеклись поездками на станцию на товарных вагонах. Залазили между вагонами на сцепное устройство, становились на «буфера». Тогда еще встречались вагоны, на которых было сцепное устройство – крюк, цепь и «буфера», которые амортизировали соударения вагонов. Встречались и автоматические сцепки, но их было недостаточно. Позднее автоматическая сцепка вытеснила цепную и «буфера» были демонтированы, так как в автоматической предусмотрена и амортизация. Вот на этих сцепках под грохот трясущихся вагонов мы сидели, ходили туда-сюда – экстрим. Самое интересное, что после восьмого класса я приехал на каникулы к деду и проехал таким образом до станции. И тогда впервые воспринял явственно опасность, и желание кататься в такой ситуации пропало. Я удивлялся, как могли мы себя чувствовать комфортно в таком месте.
Все это я начал рассказывать в связи с Сидоркиным. Когда формировали на станции составы, я видел, как молодые сцепщики перелазили под движущимися вагонами. Колеса прошли, и он ныряет под вагон, и успевает выйти на той стороне до подхода следующих колес. Естественно, и мы давай лазать под движущимися вагонами туда-сюда. Конечно, в пятом классе в основном были щуплые, низкорослые, и нам сходило с рук. Я бросил эту опасную затею после того, как пролез под движущейся платформой, и когда выпрямлялся на противоположной стороне, угодил в клин, используемый для связки бревен проволокой. Так как вагон двигался, на лбу у меня вздулась шишка с кулак, после этого я прекратил эти опасные эксперименты.
Сидоркину не повезло – ему отрезало ноги. Я переживал, хотя мы с ним практически не общались. Видели друг друга, но у нас с ним были разные компании, и он жил на противоположной стороне станции. Без ног я его не видел, но недалеко от нас жил мужчина, который тоже потерял ноги под поездом. У него ног не было выше колена, он передвигался на подшипниковой каталке. Развитый торс, курчавая голова, дружелюбный, улыбчивый…
Каким стал Сидоркин, я не знал, а мы были с ним одногодки.
Государство не беспокоилось об инвалидах, и видел я только самодельные каталки. «Протезы» примитивные я увидел много позднее, у одноногих, то есть, имевших одну ногу. То, что показывали в кино о Маресьеве, не идентифицировалось с окружающими инвалидами.
Военные инвалиды быстро спились и встречались все реже и реже, пока их перестали замечать. Все это остается раной в душе и воспитывает неприятие такой власти.

В шестом классе все наши мальчики-детдомовцы ушли учиться в открывшееся специальное горно-техническое училище с семилетним обучением на полном государственном обеспечении, откуда они должны были выйти горными техниками. В это училище желали попасть многие, но брали в первую очередь детей погибших отцов. Мой друг Толя Лыжин тоже пошел учиться в это училище. Сейчас, когда много дискутируют о детях-сиротах, об усыновлениях. В нашем классе ни один ребенок не был усыновлен. Детдом в нашем городе был большой, может, кого-то усыновляли, но среди наших учащихся я такого не слышал, хотя у материна начальника Воронина был приемный сын, на год младше меня, к сожалению, он утонул, и родители сильно переживали.
Среди наших детдомовцев была часть из Ленинграда, возможно, они ничего не помнили, потому что фамилии давались по известным «революционерам», так несколько было Кировых. Из Ленинграда – Киров. Учились детдомовцы лучше нас, многие играли в шахматы, скорее всего учились друг у друга. Детдомовцев одевали и кормили лучше большинства «нахаловских». Они имели хорошую форму, зимой валенки, весной ботинки, шапки, пальто.
Заплатанных фуфаек с взрослого плеча и чуней на них не было. У меня сложилось впечатление, что такое воспитание детей-сирот предпочтительнее «навязывания» их в семьи. Когда берут такие, как Воронины – это хорошо, но когда государство сулит льготы, и ради них берут детей, это оказывается часто во вред. Случаи истязания и даже убийства. Мне кажется, что коллективное воспитание, как у Макаренко, имеет свои преимущества перед индивидуальным, лишь бы не воспитывали «манкуртов» или «янычар».
Детдомовцев учили до окончания семилетки. Меня тогда покоробило, почему таких сообразительных, как один из Кировых, не учили дальше, а толкали после седьмого класса в ФЗО. В техникумах стипендия была такая, что прожить на нее было практически невозможно. Так что получить высшее образование для детдомовцев было нереально.
Наша «нахаловская» шпана побаивалась детдомовцев с их организованностью и принципом «все за одного». Попробуй ихнего обидеть – будешь бит. Разборки между разными училищами были постоянно, на драки или «выяснение отношений» собирались большинство мальчишек. Залезали на верх овощехранилища и наблюдали «бой».

В седьмом классе умер Сталин, нас досрочно, ранее 14-ти лет приняли в комсомол, «Сталинский призыв». Много было плачущих, особенно девочки и женщины. Им казалось, что начнется опять война, теперь с Америкой. Власти постарались убедить большинство народа, что живут они благодаря Сталину, и поэтому многие убивались, думая, что после Сталина будет конец света. Хотя, были люди, не скрывающие радости кончине Сталина, особенно в трущобах Нахаловки. Летом распространился слух о предательстве Берии. С этого момента я стал почитывать газету «Правда».

 Отправлено: 10.01.16 00:34. Заголовок: Да. Страшные воспоми..

Да. Страшные воспоминания: нищета, бараки, жизнь впроголодь...
Вашему отцу ещё повезло, что он жил в каком-никаком, но городе с промышленностью и продовольственным снабжением. На несчастных же крестьян товарищу Сталину всегда было глубоко наплевать и поэтому им и до войны и после жилось о-о-очень несладко без нормального снабжения и пенсий.
А вообще эти воспоминания никак не противоречат моему предыдущему посту о тяжёлом материальном положении советских людей после войны и голоде. Только когда при Хрущёве началось массовое строительство жилья и люди начали переселяться из бараков и коммуналок в маленькие, но свои квартиры, а колхозники получили пенсии в 1964 году началось ощутимое улучшение качества жизни. До Хрущёва, к которому тоже немало вопросов, власть рассматривала людей исключительно как топливо для индустриализации и мобилизации ни во что не ставя человеческую жизнь. Хотя приоритетами всё равно остались оборонка, тяжёлая промышленность и уже как остаточный продукт - лёгкая промышленность и сельское хозяйство.

 Отправлено: 13.01.16 00:13. Заголовок: Да, воспоминания стр..

Да, воспоминания страшные. Но все выжили, получили высшее образование. И многие многодетные родители отзывались о советской власти с благодарностью, прекрасно понимая, что при другой власти они бы столько детей не подняли. Некоторые застали еще ту власть и понимали разницу. И сегодня эта разница очевидна.
А где было хорошо? В США в 60 годы убивали негров если те в автобусе занимали места для белых.

 Отправлено: 13.01.16 01:43. Заголовок: Безусловно по сравне..

Безусловно по сравнению с царской феодальной Россией прогресс был. Но какой ценой? Вот вопрос. Ценой не много ни мало уничтожения основного класса тогдашней России - крестьянства как класса и русской общины. А ведь именно традиционная русская община была хранителем исторической православной традиции и разрушение ее имело катастрофические последствия как для деревни (люмпенизация и пьянство) так и для города (массовый исход люмпенизированного крестьянства в города, преступность, резкое снижение общего культурного уровня - шариковщина). Именно здесь следует искать истоки и социальной апатии в СССР, низкой производственной культуры и производительности труда, мелкобуржуазной мещанской психологии советского обывателя, утратившего корни и пытавшемся заместить этот духовный вакуум деньгами и потреблением (гуляш коммунизм).

Почему людоед Гитлер обошелся экономическими методами индустриализации и без коллективизации и при этом завоевал полмира? В Германии хозяйствовали фермеры и кооперативы со своими менеджерами, свободно продавая собственную продукцию и покупая сельскохозяйственную технику и сырье. И все прекрасно работало без массовых выселений и расстрелов. Про США и Западную Европу вообще молчу. При царях кровопийцах обходились без массовых выселений и гулагов хотя врагов хватало всегда, но вдруг при Сталине возникла такая невиданная якобы опасность, которая потребовала разрушения основы России крестьянства как класса и невиданной эксплуатации.
Отвергнув нормальный эволюционный путь, Сталин решил тактические экономические задачи за счет будущих поколений, которые до сих пор расхлебывают его "мудрую" политику.

Вы спрашиваете где было хорошо? Да везде где людей миллионами не вывозили в телячьих вагонах на верную смерть и не расстреливали врагов народа сотнями тысяч! А вы говорите негров линчуют.

И главное результат. Сталинская экономика начала сбоить еще при Сталине в начале 50 гг и финал в 91. Какие вам еще нужны доказательства порочности и этой экономической системы и методов ее создания?

 Отправлено: 14.01.16 00:30. Заголовок: А напомните мне к че..

А напомните мне к чему вообще эти воспоминания и доказательства порочности сталинской системы? Я завел тему о многоликости коммунизма, а вы о кровавой бани...

 Отправлено: 14.01.16 01:43. Заголовок: Как к чему? Как отве..

Как к чему? Как ответ на ваши посты и воспоминания на тему «Как хорошо в стране советской жить было при Сталине» (якобы).
Если говорить о многоликости коммунизма, то единственную настоящую попытку реализации коммунистической идеи прямой демократии (народовластия) предпринял левый режим Альенде в Чили, который попытался заменить чиновников электронной системой управления экономикой Киберсин с обратной связью от населения. Но контрреволюция при поддержке США уничтожила социалистический режим Альенде вместе с ним самим и Киберсином. Все остальные варианты «социализма» различные вариации бюрократического госкапа этатизма. Вот и вся многоликость.