По своим масштабам Эриугена – явление невероятное, почти невозможное для эпохи «тёмных веков», когда большинство священников были просто неграмотны, а богословы «держали в зубах Символ веры» и даже мечтать не смели ни о какой религиозной философии. Судьба мыслителя в такое время неизбежно трагична: систему его не поняли и осудили, а самого философа закололи тем самым стилом, которым он писал свои гениальные трактаты. Эти заметки – напоминание о забытом гении и попытка понять, что он значит для нас сейчас.
Заметка 1. О жизни философа.
По свидетельству его современника Пруденция Труасского, Иоанн Скот Эриугена был кельтом. Он родился ок. 810 г. в знатной ирландской семье и получил прекрасное образование. Надо сказать, что ирландская традиция св. Патрика отличалась удивительной терпимостью к предшествующей (языческой) культуре. В монастырях Ирландии образованные монахи бережно хранили и изучали наследие античной классики, которая на материке была уже прочно забыта (и даже читать по-гречески там разучились).
Можно смело предположить, что Эриугена учился в одном из таких монастырей, потому что он в совершенстве знал латинский, греческий и др. языки, а так же книги древних авторов, увлекался Платоном и платониками. Однако он не стал монахом, а предпочёл остаться светским образованным человеком, что было в то время диковинной редкостью. Работы для «свободного книжника» на островах не было, потому что они из последних сил отбивали жестокие атаки свирепых норманнов.
Поэтому в поисках работы Эриугена переселился на материк. Это было ок. 843 г. Дата знаменательная: именно тогда произошёл формальный (т.н. Верденский) раздел огромной рыхлой империи Карла Великого между его внуками. На обломках бывшего Франкского королевства возникали будущие Германия, Италия и Франция. Последняя досталась молодому королю Карлу, прозванному Лысым за то, что он и сам не чужд был монашеским наукам (а монахи тогда ходили с тонзурой). Естественно, что Эриугена вскоре оказался при дворе каролинга-интеллектуала (это тоже было диковинкой – Карл Великий даже писать не умел).
Существует убедительная версия, что Эриугена был приглашён ко двору архиепископом Гинкмаром Реймским, который вёл диспут с теологом Готшальком по вопросу о предопределении и свободе воли. Готшальк был сторонником жёсткого предопределения: одним людям предназначен рай, а другим ад. Архиепископ стоял на более мягкой позиции Августина. Эриугена поддержал архиепископа, а затем, увлекшись проблемой, посвятил ей целый трактат «О предопределении» («De praedestinatione», ок. 850 г.)
В нём он убедительно доказывал, что Бог наградил человека свободой, а свобода – это свобода нравственного выбора. Т.е. человек свободен грешить или не грешить, и никакое Божественное предопределение его ко злу невозможно, т.к. зло представляет собой небытие и не может существовать в Божественных идеях. Поскольку же Бог изначально добр, и предопределяет человека к выбору добра, то в конечном счёте, все вернуться к Богу.
Это чисто философское и платоническое разрешение проблемы не удовлетворило ни одну из спорящих сторон. Эриугену обвиняли, оригенизме, и чуть ли не в пелагианстве (Пелагий, противник Августина, тоже был выходцем то ли из Ирландии, то ли из Шотландии). Имеются сведения, что трактат «свободного книжника» был даже осуждён. Но не смотря на это , Эриугена по-прежнему пользовался расположением короля, с которым был на дружеской ноге. Известно, что после «Скотовой бурды» Эриугена преспокойно обедал рядом с королём, хотя напротив сидел один из осудивших его иерархов. Король шутливо спросил Иоанна Скота: - «Что отделяет Скота от скота?» Философ бесстрашно ответил: - «Только ширина этого обеденного стола».
Одним словом, он продолжал при дворе свои философские занятия и даже был назначен руководителем придворной Палатинской академии. Хотя Эриугена был светским человеком, он часто консультировал короля по религиозным вопросам. Ок. 855 г. король поручил ему особо важный труд – перевод загадочного трактата, который ещё в 827 г. был прислан в знак дружбы византийским императором Михаилом II своему «западному собрату» Людовику I Благочестивому. Обратим внимание, что за 28 лет не нашлось никого, кто знал бы греческий язык в объёме, достаточном для перевода (так деградировала учёность!). Между тем, все сгорали от любопытства, потому что трактат (точнее, даже сборник трактатов) приписывался тому самому Дионисию Ареопагиту, которого обратил ещё ап. Павел. Существовало предание, что этот Дионисий ездил с проповедью на Запад и погиб в Лютеции (древнем Париже). Аббат Гильдуин из Сен-Дени даже отождествил его с основателем своего монастыря святым Дени, убитым язычниками на холме Монмартра. Он пробовал переводить «Ареопагитики» с греческого на латынь, но сложный философский текст оказался ему не по зубам.
Эриугена блестяще справился с переводом. Оказалось, что трактаты представляют собой изложение апофатической мистики: Бог шире всякого понятия о Себе (понятие – форма ограничения), поэтому о Нём ничего нельзя сказать на языке разума. Для разума Бог – ничто, только вера открывает Его нам в мистическом и экстатическом опыте. В своей работе Эриугена руководствовался Комментариями гениального византийского богослова Максима Исповедника (+662 г. св. отца обеих, восточной и западной традиций).
Переводя Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника («Комментарии»), Григория Нисского и др. восточных отцов, Эриугена постепенно выработал собственную философию. Она выросла на почве платонизма, но от статичной картины «Ареопагитик» отличается гораздо большим динамизмом и прозорливым предчувствием системы бытия. Итогом этой усовершенствованной системы стала основная работа философа «О разделении природы» («De divisione naturae») в 5-ти книгах, написанных в форме диалогов с учеником (в подражание диалогам любимого Платона) в 862-866 гг.
В 877 г. король Карл Лысый умер и после этого об Эриугене ничего достоверного не известно. По сведениям Вильгельма Мальмсберийского (XII в) Эриугена, комментировал Боэция, а затем по приглашению короля Альфреда Великого (871-900) вернуться в освобождаемую от норманнов Англию. Король Альфред понимал, что для полной победы надо преодолеть культурное одичание (к югу от Темзы не осталось ни одного грамотного священника!). Поэтому повсюду восстанавливались разрушенные монастыри и при них открывались монастырские школы. Эриугена с жаром взялся за эту просветительскую деятельность и стал учителем в Мальмсберийском аббатстве (под Глостером), но через пару лет погиб от рук фанатиков, которые закололи его собственными письменными приборами (ок. 880 г.).
Поэтому он некоторое время даже чтился мучеником, и церковь с его гробницей была местом паломничества. Но в XII в. его учение было взято на вооружение еретиками-пантеистами Амальриком Бенским и Давидом Дианским, в связи с чем в 1225 г. папа Гонорий III велел сжечь все экземпляры «Разделения природы» (к счастью, несколько из них уцелели). После этого Эриугену, естественно, перестали читать, и он был постепенно забыт.
Эриугена задолго до св. Фомы Аквината начал строить мистическую онтологию, как систему. Он сразу же столкнулся с проблемой соотношения Бога и сотворённого Им мира. Этот вопрос Эриугена ставил в предельно общем виде – как проблему бытия и небытия. Мир он подразделял на I природу – Божественную, нетварную и другие природы, сотворённые из небытия. В результате явилась система 4-х «природ» (лат. «natura» этот термин у Эриугены означал и способ бытия, и одну из 4-х фаз онтологического развития):
1) Природа "не сотворённая, но творящая" («Natura quae non creatur et creat»), т.е. собственно Бог, апофатический, как в «Ареопагитиках». Поэтому Он вне философских категорий. Он – источник того бытия, которое наполняет собой всё сотворённое. Поэтому непостижимый для разумения Бог всё же открывается и как бы просвечивает в своих многообразных творениях.
2) И, прежде всего, на Него указывают формы сотворённого мира. Ведь они предвечно содержатся в божественном уме, как Его идеи. Следовательно, хотя они тоже не имеют отношения ко времени, но всё же порождаются Богом, и составляют уже II (множественную) природу, которую Эриугена характеризует, как «сотворённую и творящую» ("Natura quae creatur et creat»).
3) Ибо по образу этих идеальных первообразов в пространстве и времени порождается мир конкретно-чувственных предметов и явлений. Он и составляет III природу «несотворённую и нетворящую» («Natura quae creatur et non creat»). Здесь умножение бытия и одновременно его отчуждение от Бога достигает предельной стадии. Причём достигает через человека, который вследствие своего грехопадения раздробился на множество автономных индивидуумов. И, однако, «вся природа с надеждой ожидает обращения сынов Божиих», чтобы вместе с ними освободиться «от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8, 19-21).
4) Человек призван преодолеть свою индивидуалистическую раздробленность, обрести личное измерение и в сообществе личностей возвратиться в Божественный мир идеальных сущностей. Причём это обожение человека уже открыто нам воплощением Христа. В день Страшного Суда вместе с обожением человека и мир преобразится в IV природу, одновременно «несотворённую и нетворящую» («Natura quae non creatur et non creat»), т.е. вернётся в Бога.
Мы видим, что все «природы» у Эриугены находятся во взаимодействии, а I и IV даже близки к тождеству, различаясь только направлением мирового процесса. Этот процесс представляет собой некое бытийственно-временное кольцо, которое имеет свой исток в Боге и через отделение от Него в виде земной истории, снова возвращается к нему же по слову апостола: «Да будет Бог всё во всём» (1Кор. 15, 28).
Сразу видно, что такое завершение онтологического процесса (возвращение всего сотворённого в божественную первооснову) делает невозможной никакую онтологию ада. Но онтология ада – до сих пор нерешённая проблема. Возможно, что свидетельство Откровения «И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это – смерть вторая» (Апок. 20, 14) допустимо понимать буквально. Т.е. смерть и ад сами обречены на смерть и ад, поскольку брошены в озеро огненное, которое есть образ смерти. В конце концов, они поглотят себя в буквальном смысле средствами своей собственной природы, которые суть огонь и разрушение.
Во всяком случае, многие современные богословы (например, Э. Жильсон в своей книге «Богословие в культуре средневековья») считают, что система Эриугены не противоречит католической истине, и он стал жертвой непонимания современников. Конечно, Эриугена пришёл к выводу о циклическом движении от Бога к миру и обратном возвращении бытия к Тому же Единому Богу, трансформируя неоплатоническую идею эманации, как вневременного порождения Единым духовных ипостасей бытия. Но ведь на той же идее основана и мистика «Ареопагитик»!
Окончательно реабилитировал эту идею крупнейший богослов ХХ века Ханс Урс фон Бальтазар (1905-1988), положив её в основу своей теологии истории. Он пишет уже как о чём-то «банальном», что «если временное творение изошло от Бога, то для религиозной мысли любого типа, это аналитически означает, что оно должно вернуться к Богу. Тем самым оно повторяет, на отмеренном ему промежутке, образ круга, присущий абсолютному. Сын, Который становится Человеком, связывает оба круга – «теологический» (тринитарный) и «икономический», - когда говорит: «Я исшёл от Отца и пришёл в мир; и опять оставляю мир и иду к Отцу» (Ин. 16, 28) и тем увлекает мир на свой круговой путь» («Целое во фрагменте», М., 2001 г., стр.-129).
Философия Эриугены несомненно содержит в себе потенцию для развития в терминах уже нашего времени. Это тем более поучительно, что мыслитель творил до т.н. «разделения Церквей» и его философия – искомый мост между Востоком и Западом. Она вовсе не настолько «монистична», какой её обычно рисуют. На самом деле в ней 4 модуса бытия («природы»): 1. Нетварно-божественный. 2. Вечные идеи в Логосе. 3. Сотворённое по этим идеям природа, отпавшая от Бога вместе с человеком. 4. Природа преображённая и возвращённая в Бога. В том-то и гениальность (почти неправдоподобная для IX века), что бытие впервые увидено, как СИСТЕМА «природ», что соблазнительно рассмотреть с точки зрения современной теории систем. И при современном развитии философской антропологии мы, конечно, должны выделить человеческую «природу» которая разнится, от чисто биологической, и, соответственно – богочеловеческую природу Церкви.
Таким образом, у нас получается система из 6-ти модусов, каждому из которых свойственен только ему одному присущий способ бытия. А поскольку формой бытия является также время, то каждая модификация имеет и свою временную специфику. Рассмотрим это подробнее.
Слово «бытие» мы будем употреблять пока в широком смысле: как то, что делает сущность существующей. Естественно, что сущность может существовать разным способом. Этот компьютер существует, как материально оформленный предмет («железка»), а текст в нём – как знаковая система и форма моего ино-бытия. Человек существует, как био-социо-культурная реальность. И т.д. Итак, если мы насчитываем шесть измерений бытия, то попробуем сначала перечислить их, а потом охарактеризовать.
1. Бытие предвечное здесь является генетически начальным, поэтому ему противостоит чистое небытие (ничто). Замечательно, что и согласно священному Писанию и Преданию, «всё сотворил Бог из ничего» (2 Мак. 7, 28). Однако Бог здесь не просто «источник бытия», но и творческая Личность, сущность Которой совпадает с её существованием («Аз есмь Сущий»).
2. Однако, как справедливо замечено древними, всякому творческому действию предшествует изначальный проект. В данном случае это – вечный план тварного бытия, который иногда именуют Софией в Логосе. Ещё Платон (а за ним и другие философы) предчувствовали, что миру земных вещей предшествует мир божественных идей (эйдосов), идеальных первосущностей, архетипов и т.д. В отношении вещей это ещё не актуализированное, а потенциальное (возможность вещи). В отношении же самих идей это бытие гораздо более плотное и реальное (родовое).
3. Тварную природу можно подразделить на живую и неживую. Живая, в свою очередь, подразделяется на духовную и материальную (биосферу), а последняя – на растительную и животную природу. Здесь уже появляется временность, как стигма небытия. Но животные не сознают временности своего существования. Природа практически бессмертна и является живым свидетельством о Творце своём.
4. Человек, как имеющий биосоциальную природу, должен быть выделен в отдельный узел с довольно сложной структурой: - человек животный (биосфера) - человек общественный (социосфера, порождающая техносферу) - человек культурный (культуросфера). Подчёркиваю, что речь идёт не столько о подуровнях, сколько об аспектах подсистемы человеческого бытия.
Человек животный в природе практически не встречается даже среди дикарей. Исключение представляют ок. 100-ти случаев «Маугли» (т.е. детей воспитанных животными, которые так и остались животными), ибо вне общества человек – просто животное.
Общество вырывает его из естественного состояния в… противоестественное. Потому что общественное бытие весьма далеко от совершенства и на библейском языке представляет собой просто «суету сует» (Экклезиаст). А ныне в это квазибытие (неподлинное бытие) вошла ещё и постоянно растущая «техносфера» (в т.ч. виртуальная, компьютерная среда).
К счастью, в развитом обществе есть важный момент приобщения человека к культуре («второй природе»), что и делает человека человеком. Культура с её вечными ценностями отчасти принадлежит вечности (даже просто в силу отсутствия в ней биологической смертности, на которую обречён человек). Высшая форма культуры – религиозно-мистическая. Через неё и совершается возвышение от биосоциального к богочеловеческому единству.
5. Переход к сфере Церкви есть переход на новый уровень бытия. Исторически он связан с Воплощением Христовым, а в личном плане – с участием в евангельских таинствах Крещения и Евхаристии. Если между «общественным человеком» и Богом лежит целый мир, то в Евхаристии человек непосредственно приобщается к таинственной плоти воскресшего Господа и вместе с другими причастниками образует богочеловеческое тело Церкви – «Тело Христово» (1 Кор. 12, 27 и др.).
6. Бытие посмертное связано с эсхатологическим переходом личности через огненный трансценз, о котором свидетельствует ап. Пётр: «тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят…» (2 Петр. 3, 10-13, ср. Откр. 20, 9-10). Практически одновременно с преображением мира посредством огня Духа Святого, совершится общее воскресение всех мертвых для Суда. После Суда отчуждённые от Бога сгинут в «озере» небытия, а праведники заселяют «новую землю», которую ап. Иоанн символически описывает, как новый Иерусалим (Откр. гл. 21-22). Здесь не будет смерти и зла, но воцарится бесконечное блаженство, потому что Бог «будет всё во всём» (1 Кор. 15, 28). Фактически речь идёт о Царстве Небесном, которое завершает драму человеческой истории и по сути своего бытия совпадает с вечным миром софийных идей Логоса. Вот почему этот уровень бытия является высшим из доступных мистическому созерцанию.
Таким образом, всё модусы (измерения) бытия сотворены в живой связи друг с другом и образуют систему, которая не сводится к сумме своих частей, но больше их на те интегральные свойства, которые присущи целому и отсутствуют у частных форм. Бытие имеет системную и многоуровневую структуру (как минимум 3 уровня). И, хотя обыденный человек (не отшельник и не святой) живёт на низшем уровне среди мертвящей общественной суеты, он всё же способен воспринимать высшие уровни бытия, которые, как бы просвечивают друг сквозь друга.
Время как коррелят бытия тоже является в шести измерениях:
1. Время Бога (вневременная Вечность). 2. Время софийное (безвременная Вечность). 3. Время природы (временное настоящее). 4. Человеческое время (разорванное и отчуждённое). 5. Церковное время (преображаемое и неотчуждённое). 6. Время Царства Небесного (преображённая вечность).
1.) Бог это предвечная сила бытия. Конечно, этот трансцендентный Бог имеет личностный аспект; Он – личность. Но, как Творец времени, Бог вневременен, и мир Он сотворил не во времени, а вместе со временем. Ещё великий Платон чувствовал это и (единственный из античных мыслителей) высказал, что время не вечно и что оно порождено вместе с миром («Тимей», 37-38). Августин Блаженный учил: «Так как Бог – Творец и времени, то ошибочно допускать, что было какое-то время до творения». «Время от создания неба и земли исчисляется» - вторил ему прп. Максим Исповедник. Без мира нет и времени, нет и вечности. Потому Бог именуется Предвечным. Как пишет о том св. Иоанн Дамаскин «Предвечный и всегда неизменный Божий Совет созерцает все вещи прежде бытия их, от вечности представляя их в уме Своём».
2.) Этот Божий Совет (т.е. софийный замысел о мире) мы отличаем как от сущности самого Бога, так и от тварных сущностей, ибо идеи Бога о мире находятся не в сущности Божией, а в Божественных энергиях. В творении Бог приводит к бытию то, что от вечности находится в Его мысли. Такая божественная вечность, очевидно, характеризуется, как одновременность модусов прошлого и будущего. Как пишет о том св. Григорий Богослов: «Мирородный Ум рассматривал… Им же составленные образы мира, который произведён впоследствии, но для Бога и тогда был настоящим. У Бога всё перед очами – и что будет, и что было, и что есть теперь. Для меня такое разделение (настоящее, будущее, прошлое) положено временем, а для Бога всё сливается в одно…» Одновременность здесь аннулирует различные модусы времени. Но время без модусов – это безвременность. Это, например, то же самое, что вечность математических теорем. Так же и вечные Божественные идеи всегда остаются вне тварного мира. Мир творится согласно этим образцам, но не сами идеи становятся тварными существами.
3.) Время Природы. Это тварная вечность, которая воспринимается нами, как временная бесконечность (Хотя в концептуальном смысле Вселенная была сотворена не более 15 млрд. лет назад, но эти миллиарды могут быть представлены в сознании не иначе, как цифры с нулями или энтропийная бесконечность). На самом деле в природе (где нет памяти, а значит - и дистанции между прошлым и настоящим) существует лишь бесконечный ряд настоящих моментов, и каждый момент, как середина между «было» и «будет» является всегдашним «теперь» этой временной вечности. Но приобщение через созерцание к такой бесконечности разом выводит нас на уровень иного бесконечного бытия.
4. Человеческое время. Это наиболее сложное по своей природе время, потому что человек – наиболее сложное существо. По сути, он создаёт своё время с помощью нерасчленимого комплекса чувственных восприятий, памяти и ожидания. Чувственные восприятия он именует настоящим, область памяти – прошлым, область проектности, ожиданий и веры – будущим. Как биологическая особь, он приобщён к тварной вечности природы. Как отпавший от Бога, обречён на отчуждённое общественное время, разорванное между «ещё-не» и «уже-не». Как участник второй (культурной) реальности, способен к временным замедлениям, расширениям или сгущениям. Об этом мы будем говорить ниже отдельно. Упомянем здесь только, что время съедается в деловой суете, замедляется во время созерцания, расширяется через молитвенную медитацию, сгущается через историю и т.д.
5. Время Церкви. Оно двойственно в соответствии с халкедонским догматом о двойной (человеческой и божественной) природой Церкви, как Тела Христова. Со стороны человеческой это преображённое общественное время – разорванное на прошлое-настоящее-будущее, но без его отчуждённости. Однако со стороны Божественной сквозь него просвечивает антиэнтропийная Вечность. Эта Вечность таинственно даётся нам в евхаристическом приобщении к воскресшему и прославленному Телу. Причём, в силу такого приобщения, мы и в природе способны почувствовать То же Вселенское тело, иконой которого она является. Т.о. в Церкви время освещается Вечностью, которая вбирает в себя и прошлое и будущее, нисколько не поглощая их специального характера в качестве модусов времени, что является уже предощущением Царства Небесного.
6. Время Царства Небесного. В жизни мира настанет мгновение, когда «времени уже не будет» (Апок. 10, 6). Конец времени вневременен, это – Вечность. После Второго пришествия и огненного преображения мира, тварь приобщится к Вечности. Но всё-таки эта вечность тварная, имевшая начало; а всё, что имеет начало, имеет и какой-то конец (пусть даже выраженный словами «будет всё во всём» 1 Кор. 15, 28). Дионисий Ареопагит говорит, что один только Бог может быть назван безусловно вечным, вечность же твари представляет собой нечто среднее между временем и вечностью. Иными словами, эта Вечность вбирает в себя и прошлое и будущее спасённых душ, не переставая быть настоящим. Однако это настоящее явно преобладает и не зависит от своего прошлого, которое Бог в силе пересоздать (например, частично стереть в силу нашего покаяния). Итак, бесконечное время Царства исцеляет и объединяет разорванные моменты человеческого времени, максимально приобщая их к божественной Вечности через мистическое созерцание.
Разные модификации нельзя путать с эффектами психологического времени. Все мы знаем, что время бежит быстрее с возрастом или когда мы чем-то увлечены (фильмом, книгой, творческой задачей) и наоборот – замедляется, когда нам скучно или больно. Я не буду останавливаться на этих эффектах, потому что они всем хорошо известны. Мы даже научились сознательно пользоваться ими: берём в скучную поездку интересную книгу (чтобы «убить» время), а отпуск стараемся провести в увлекательном путешествии (чтобы «растянуть» время обилием свежих впечатлений). Если мы достаточно внимательно относимся к жизни (обладаем элементарной хронокультурой), то можем сознательно «сокращать» периоды неприятного времени и «растягивать» его приятные минуты. Но эти «растягивания» не выводят нас на новый уровень бытия. Это просто смакование удовольствия, через которое нам ничего не просвечивает.
Обобщая, скажем, что каждому модусу бытия соответствует своё время. Потому что время – форма бытия. Оно определяется бытием и должно быть понято из бытия. Следовательно, оно многомерно и разнотекуще. Даже если допустить чисто физическую картину Вселенной, то она определяется теорией относительности Эйнштейна (для макромира) и квантовой механикой (для микромира). Но ни там, ни там нет равнотекущего концептуального времени. Общим является только его анизотропность (необратимость), связанная с законом возрастания энтропии. Нам сбивает с толку механистическое восприятие времени, доставшееся в наследство от (прото)научной картины мира. Но циферблат, клепсидра песочные или солнечные часы – все эти «приборы» основаны на одной и той же подмене: они измеряют время, отсчитывая равные промежутки пространства или объёма. Например, секундная стрелка отмеряет неизменные 6º дуги окружности и создаёт впечатление, что 60-я часть окружности есть 60-я часть минуты.
А на самом деле? Что измеряют все эти «приборы»? Они измеряют нашу концепцию времени – т.н. «концептуальное время», т.е. чистую абстракцию, которая существует только идеально, а не реально. В реальности это время не существует, и показать это очень легко. Абстрактное время делится на будущее, настоящее и прошлое. При этом будущего ещё нет, прошлого уже нет, а настоящее – лишь тонкая грань, на которой будущее пожирается прошлым. Это бесконечно малое мгновение в силу своей бесконечности реально не существует. Т.е настоящего тоже нет! Вот и получается, что абстрактного (концептуального) времени в реальности нет.
Однако в предыдущем исследовании мы основательно показали, что всеобщее бытие представляет собой достаточно сложную систему. Какое же время соответствует этой системе? Оно именуется «перцептуальным», ибо связано с «перцепцией» (от лат. perceptio – восприятие), т.е. его психологическим восприятием и переживанием. Ему свойственны состояния прерывности, сжатости и растянутости. Оно вовсе неравномерно. И если мне возразят, что это всего лишь субъективные иллюзии, отражающие объективный ход абстрактного времени, то я отвечу: Настоящее возражение возможно лишь потому, что вы удерживаете в памяти мои положения и свои аргументы, которыми надеетесь меня опровергнуть. Вот это удержание прошлого и предварение будущего и есть ваше реальное настоящее. Значит, реальное (не абстрактное) время – оно живое!
Действительно, этой силой удержания и предварения обладает лишь живое. Поэтому для неживой природы времени нет. Ни для камня, ни для песка времени нет. Вы скажете, что всякий камень когда-нибудь превратиться в песок. Но изменения в неживом даны лишь для взгляда жизни. Отмыслите этот взгляд и в неживом останется лишь ряд статических моментов, не связанных между собой. Вне сознания прошлое и будущее теряют всякий смысл. Время есть достояние души (Августин «Confessiones» XI, 17,20). Поэтому перцептуальное время приоритетно по отношению к концептуальному. Перцептуальное время есть истинный коррелят бытия. Поэтому, если бытие представляет собой целостную систему, то должно иметься и целостное время, которое совмещает будущее, настоящее и прошлое (в т.ч. историческое) в понятии всеединства. Но такое живое время открывается нам только в некоторых формах мистического опыта.
Отправлено: 30.09.15 02:14. Заголовок: Крис пишет: всё мод..
Крис пишет:
цитата:
всё модусы (измерения) бытия сотворены в живой связи друг с другом и образуют систему, которая не сводится к сумме своих частей, но больше их на те интегральные свойства, которые присущи целому и отсутствуют у частных форм. Бытие имеет системную и многоуровневую структуру (как минимум 3 уровня). И, хотя обыденный человек (не отшельник и не святой) живёт на низшем уровне среди мертвящей общественной суеты, он всё же способен воспринимать высшие уровни бытия, которые, как бы просвечивают друг сквозь друга.
Спасибо за очень интересную статью!
В системе Эриугены насколько я понял речь идёт о монистической концепции постепенного развертывания божественного замысла (манифестиционизме) через инволюцию (эманацию) модусов мироздания как например в индуизме (Кришна -> Брахман -> души -> материя) или неоплатонизме, находясь в рамках христианской аксиоматики.
Вообще за исключением учения Паламы в христианстве я больше не сталкивался с таким разумным и главное непротиворечивым (в отличие от чисто креационистких теорий, постулирующих трансцендентный разрыв между Богом и миром) пониманием мироздания, сочетающим трансцендентное с имманентным, вечное с временным без разрывов и скачков.
Крис пишет:
цитата:
Эриугена пришёл к выводу о циклическом движении от Бога к миру и обратном возвращении бытия к Тому же Единому Богу, трансформируя неоплатоническую идею эманации, как вневременного порождения Единым духовных ипостасей бытия.
Очень верная мысль. Ницше писал о вечном возвращении как о циклическом повторении всех событий и нас самих в вечности.
Идея необходимой инволюции для онтологической самостоятельности бытия и последующего восхождения хорошо коррелируется с причиной творения в индуизме:
«Господь хотел создать материальный космос, чтобы дать еще один шанс обусловленным душам, погруженным в сон забвения. Творение предоставляет обусловленным душам возможность вернуться домой, к Богу, и в этом его основное назначение. Господь так милостив, что, пока материальный космос не проявлен, Он чувствует, что чего-то недостает, и это ощущение неполноты, возникающее у Господа, является причиной сотворения материального мира.»
Комментарий Шрилы Прабхупады к Шр. Бхаг. 3.5.24
Крис пишет:
цитата:
Время как коррелят бытия тоже является в шести измерениях:
Самое интересное, если окажется, что пространство прерывно, квантовано, время тоже квантовано и вообще весь мир живёт по тактам. Ведь обнаружение того, что время квантовано, может служить признаком того, что мы все - лишь сон гигантского суперкомпьютера, а квант времени - это и есть тактовая частота выполнения операций данным суперкомпьютером. Вишну спит и ему снится Брахма, Брахма спит и ему снимся мы, а когда спим мы, нам снится Вишну и так до бесконечности.
Вообще за исключением учения Паламы в христианстве я больше не сталкивался с таким разумным и главное непротиворечивым (в отличие от чисто креационистких теорий, постулирующих трансцендентный разрыв между Богом и миром) пониманием мироздания
Да, и аналогия с Паламой здесь очень уместна, потому что у него тоже энергии (а нетварные идеи - это энергии Логоса) передают Сущность, но не отделяются от Неё. Божественная Сущность выходит через них (разумеется, не вся) и может быть познана в молитвенном созерцании.
Неомарксист пишет:
цитата:
Идея необходимой инволюции для онтологической самостоятельности бытия и последующего восхождения хорошо коррелируется с причиной творения в индуизме
В какой-то мере - да. Помните, как Господь (Кришна) являет Арджуне свою сущность? "Арджуна увидел в той вселенской форме бесчисленные рты, бесчисленные глаза, бесчисленные удивительные видения..." (гл. 11-я) Явная попытка передать нетварное трансцендентное бытие. И в тот же момент он сознаёт, что сам является образом Божьим.
Неомарксист пишет:
цитата:
Брахма спит и ему снимся мы, а когда спим мы, нам снится Вишну и так до бесконечности.
Тут можно вспомнить и Чжуан-цзы, который, проснувшись, никак не мог понять, кто он: Чжуан-цзы, которому снилась бабочка или бабочка, которой снился Чжуан-цзы.
Во всех этих философских метафорах проявляется универсальное свойство сознания: транцендировать за свои пределы, и снова обособляться в личном бытии (которое на проверку оказывается причастным к трансперсональному Началу).
Помните, как Господь (Кришна) являет Арджуне свою сущность?
Что интересно каждый видит Бога по-своему в соответствии со своим уровнем духовного развития.
«Когда Кришна и Его старший брат взошли на помост для борьбы, каждый из присутствовавших увидел Его по- разному. Борцам Кришна казался ослепительной молнией, обычным людям Он виделся лучшим из людей, а женщи- нам — обворожительным Купидоном. Пастухи видели в Нем своего родственника, Его родители — сына, нечести- вые правители — олицетворенное возмездие, а царь Бходжи — свою смерть. Невеждам Он представлялся вселенской формой, йоги видели в Нем Абсолютную Истину, а члены династии Вришни — Господа, которому они поклонялись» (Бхаг.10.43.17).
Крис пишет:
цитата:
Тут можно вспомнить и Чжуан-цзы, который, проснувшись, никак не мог понять, кто он: Чжуан-цзы, которому снилась бабочка или бабочка, которой снился Чжуан-цзы.
Во всех этих философских метафорах проявляется универсальное свойство сознания: транцендировать за свои пределы, и снова обособляться в личном бытии
Аналогичный пример присутствует у Кэрролла в «Алисе в Зазеркалье»: Алиса спит и видит во сне Чёрного Короля, который спит и видит во сне Алису, которая спит и видит Короля…
Способность к рекурсии это уникальное качество человека, отличающее его от животных. Человека от обезьяны отличает отнюдь не абстрактное мышление, как любили догматически утверждать марксисты, а способность к мышлению рекурсивному. Отсюда и возможность саморефлексии, речи, творчества и Богопознания наконец.
Способность к рекурсии это уникальное качество человека, отличающее его от животных. Человека от обезьяны отличает отнюдь не абстрактное мышление, как любили догматически утверждать марксисты, а способность к мышлению рекурсивному. Отсюда и возможность саморефлексии, речи, творчества и Богопознания наконец.
Вы совершенно правы. Рекурсия, по определению - вложенный конструкт или изображение процесса внутри самого процесса. Это уникальное свойство человека, которое обычно определяется, как 2-я сигнальная система, рефлексия, знаковость, и т.д. Именно это отличает нас от животных (относимых к 1-й природе) и составляет главную особенность собственно человеческого бытия (2-й природы).
Если Вы не против, повесил бы здесь более развёрнутое определение человеского бытия с точки зрения современной психосемантической философии.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума